- Я - травница, как моя мать и большинство женщин в моем роду. Я ищу новых знаний о корнях и листьях, силе цветов и плодов, чтобы успокаивать боль и исцелять. - Она кивнула на новый дом. - Ты должна пойти и зажечь первый огонь в очаге, на счастье.
Как всякая новобрачная в Ванаме, вступая во владение кухней, чтобы та вскоре стала всем ее миром? Вряд ли, подумала я. Ориал снова мурлыкала с закрытым ртом, поглощенная своей работой.
- Фру играл эту мелодию прошлой ночью, - вспомнила я. - Вы с ним знакомы?
- Только сегодня встретились. - Ориал пожала плечами. - Это "Баллада о Руках Мазир". Все целители поют ее, на счастье.
- А ты не споешь ее для меня? Пожалуйста.
Я сидела на влажной земле, обняв колени, вся из себя - невинная просьба. Что-то в этой мелодии теребило меня, как назойливый ребенок.
Ориал взглянула на солнце, стоявшее теперь над головой. Его лучи пробивались сквозь листву и ложились на землю яркими пятнами.
- Думаю, у меня еще есть немного времени.
У нее был высокий и сильный голос, а произношение гораздо больше напоминало мне отцовское, нежели язык Фру - более текучий и неразборчивый, и по мере того как мелодия то поднималась, то опадала, я внимательно прислушивалась к словам. Некто Кеспар был обманом втянут в спор с Полдрионом, что переплывет реку между этим миром и Иным быстрее, чем Перевозчик одолеет ее на веслах в своей лодке. Неудивительно, что демоны сцапали его, и Кеспар вернулся домой к Мазир с гордостью и шкурой, разодранными в клочья. Мазир исцелила его любовью, травами и справедливым упреком. По крайней мере таков был смысл стихов, но припев ничего не значил для меня, кроме дразнящего эха.
- Что это такое: "ардейла менален рескел серр"?
- Это просто джалквезан. - Ориал билась над переводом, ибо я сидела, тупо глядя на нее. - Такие песенные слова.
- Но что они означают? - упорствовала я.
- Ничего. - Ориал беспомощно помахала пестиком. - Это бессмыслица.
- Ты поешь эту песню на счастье?
Меня так и подмывало сбегать за книгой. После всех задержек этого путешествия и превратностей минувшей ночи, похоже, удача наконец-то поворачивалась ко мне лицом.
- Считается, что это сказание помогает лекарству или припарке. - Ориал казалась сбитой с толку.
- А есть еще песни, которые поются на счастье для всяких других вещей? - спросила я с нарочитой небрежностью. - Много таких, с джалквезаном?
- Есть "Вьенн и Оленихи", - начала вспоминать женщина. - Когда ей пришлось спасаться от заигрываний Кеспара, она превратилась в олениху и спряталась среди стада. Еще есть "Сериз и Мост", "Мазир и Буря". В каждой из них есть джалквезан, но я не знаю никого, кто пел бы их с какой-то особой целью. А почему ты спрашиваешь?
Я пожала плечами.
- Просто любопытно.
Я встала и направилась к нашему новому дому, где Фру расстилал на крыше промокшее одеяло для просушки. Наши сумки были сложены внутри, и я с трепетом открыла свою котомку. Вся одежда отсырела и воняла, как ведро лягушек, но песенник был завернут в промасленную кожу, и я не зря потратила на нее деньги. Полотно под ней было чуть влажным в уголках, а книга внутри совсем не пострадала. Я с облегчением вздохнула.
Фру покосился на меня. Я почувствовала его досаду, смешанную с весельем. Сам менестрель нежно осматривал свою лютню. Один Тримон знает, как он уберег ее от наводнения.
- Зачем ты ее достаешь?
- Мы с Ориал говорили о песнях, и я хотела бы узнать ее мнение. - Я улыбнулась Фру. - Она сказала мне о джалквезане. Это те самые кусочки, которые ты не смог перевести мне? - Я мысленно пнула себя за то, что неправильно поняла менестреля. - "Мазир и Буря", она здесь есть. История о том, как эта Мазир потеряла дорогу и снова ее нашла.
- Конечно, - беззаботно кивнул Фру. - Никто не сможет перевести, я же тебе сказал.