Старая дама, их наставница, собиралась заговорить, когда Дамариз хлопнула в ладоши. Две мои новые подруги тотчас убрали свою работу, пока дети торопливо освобождали стол от грифелей и счетов. Один сходил за тряпкой, чтобы вытереть его, а остальные начали расставлять полированные оловянные тарелки, чашки и кувшины.
Держась за поясницу, старый мастер Гарвен медленно проковылял к двери. Он дернул за веревку колокольчика, и долина огласилась веселым медным звоном. Стали слышны приближающиеся голоса, и вскоре комната наполнилась крепкими мужчинами и женщинами, одетыми в кремовый лен, рыжеватую кожу и коричневую шерсть и очень похожими друг на друга. Казалось, у них нет раз и навсегда установленного порядка размещения за столом: две девушки поменялись местами, два маленьких мальчика были насильно рассажены Дамариз, когда начали баловаться со своими ложками. Единственное исключение составляло кресло с высокой спинкой и массивными подлокотниками в конце стола. Через несколько минут после всех вошедших появился лудильщик со своим парнем. Они несли золотых дел мастера: его высохшие ноги бесполезно висели. Калеку посадили в кресло и без суеты обложили подушками.
Я поспешила втиснуться между Сорградом и Узарой.
- Несчастный случай или болезнь?
- Обвал в шахте, - ответил Сорград. - Гарвен сказал, ему здорово повезло, что он выжил.
Я бы не назвала это везением, но, похоже, калеке тут живется лучше, чем здоровому нищему в низинах, ночующему в канавах.
Две девушки носили тарелки к женщинам у очага.
- Я хочу курицу, - сказала я Сорграду, увидев, как несколько порций проплыли мимо нас.
- Пожалуйста, - на сносном тормалинском откликнулась девушка и взяла мою тарелку.
- Мы с прошлого года учим их языкам низин, - похвасталась Дамариз, сидевшая напротив меня. - Иначе парни не смогут торговать, а девушки общаться с путешественниками. А их с каждым годом приходит все больше, даже в нагорья.
Старик в запыленной мукой рубахе буркнул что-то явно неодобрительное. Дорати упрекнула его, а я посмотрела на Сорграда.
- Это старая жалоба, - сообщил он мне, - на то, что жители низин всегда ждут, чтобы мы говорили на их языке, но никогда не учат наш.
- Ты бы лучше дал мне несколько уроков, - уныло промямлила я.
Все ели с аппетитом, и разговор вокруг нас становился все громче. Одна из девочек-подростков бросала страстные взгляды на ученика лудильщика, и парень раздувался от гордости, беседуя с золотых дел мастером. Два старика затеяли о чем-то горячий спор, и Кетрейн время от времени вставляла колкие замечания. Не понимая ни слова, я сосредоточилась на великолепной тушеной курице.
Узара потянулся мимо меня за черным хлебом.
- Мы с тобой выделяемся тут, как маки на пшеничном поле, да?
- Ага, но мы знали, что так будет, верно?
Возле меня возникла девушка с пенящимся кувшином, и я налила себе пива в кружку из блестящего олова. Мне было куда легче чувствовать себя посторонней здесь, чем принятой за родню Лесным Народом, внешне похожим на меня, но таким чужим. Я сделала глоток. Темнее любого эля, который мне попадался раньше, здешнее пиво имело смолистый вкус и странную маслянистость. Я вдруг сообразила, что за мной весело наблюдают со всех сторон.
- Что я пью? - прошептала я Сорграду, пряча губы за краем сосуда.
- Пихтовый эль. - Он осушил свою кружку. - Но есть ячменное пиво, если желаешь.
Я допила эль, решив, что это - дело чести, но прикрыла рукой кружку, когда девушка вознамерилась наполнить ее.
- Д предпочитаю то, к чему привыкла.
Сестра Дамариз передала кувшин, который источал бодрящий запах хмеля.
- Я Мириал, - представилась она.
- Я Ливак, а это Сорград и, - я повернулась влево, - Узара.
Грен сидел чуть дальше от нас между двумя детьми.