Конечно, не атлеты, всё больше мозги развивали, а не мускулы, но всё же здоровые молодые ребята, не калеки. Могли бы и вырваться. Нет, с бараньей покорностью без малейшего сопротивления плетутся, куда влачит учитель.
— Многомудрый Коллетт, что делаешь ты с этими юношами? — не сдержал любопытства командир Ценамий.
Услышав его голос, маг отпустил одежду учеников, остановился, промокнул рукавом камизы с лысины обильный пот и надтреснутым голосом произнёс:
— Да пошлют тебе боги долгую жизнь, благородный Юний Ценамий. Этих недостойных болванов я как раз тащу на твой суд и, клянусь престолом Ренса, если ты приговоришь их к смерти, я не стану возражать.
Моррит заметил, как тупая покорность в глазах юношей сменилась неподдельным испугом. Интересно, что же такого они натворили?
— Клясться престолом Ренса пристало воину, любезный Коллетт. Ты же не воин, а всего лишь служишь при эскадрильи.
Чародей торопливо поклонился:
— Конечно, благородный командир Юний, я и не претендую на то, чтобы стоять рядом с воинами.
Рабы, кругом рабы… Жалкий народишко, снизу доверху одни рабы. Ценамий брезгливо поморщился и вздохнул.
— В чём их вина?
— Глупец Танге, да сгниют в прах его мозги, научился наконец-то командовать глиняным големом, благородный командир. И не нашел ничего лучшего, чем поспорить с другим дураком, сломает ли голем волшебный жезл. Благородному Юнию, хоть он не Мастер Слова, сила голема хорошо известна. Разумеется, он переломил жезл, словно гнилую орешину.
Командир эскадрильи недоумённо пожал плечами.
— Мне-то какая забота? Накажи своих учеников, как сам считаешь нужным. Завтра ко мне ещё припрутся оружейники, чтобы я наказал их нерадивых подмастерьев? Божественный Император оставил вам власть ваших эшвардов, братств и графов. Вот у них и ищите себе справедливости.
Коллетт замялся.
— Так ведь… Я ж говорю, благородный командир, жезл они сломали. А на нём — заклятья на драконьи оковы. Без него я как без рук. Мне одного дракона отпереть и запереть сил не хватит. А у тебя в оковах двое, не считая диктатора в гладиаторской школе.
Действительно, накануне Юний распорядился посадить на цепь двух молодых бронзовых драконов, что-то между собой не поделивших. Разбирательством кто там у них прав, а кто виноват, моррит себя не утруждал. Дисциплину нарушили — получите по шесть суток оков. В следующий раз подумаете, прежде чем скалить клыки и пускать в ход когти.
— Твои дела в гладиаторской школе меня не интересуют.
— Так всё равно. Хотя бы этим двоим надо завтра лапы смазывать, так ведь? Если драконы не смогут нести службу, то я буду виноват перед благородным командиром.
Только теперь до Юния Ценамия дошла вся серьёзность ситуации. Лапы драконам и впрямь надо было смазывать целебным отваром: прочная и крепкая, драконья чешуя от постоянного контакта с медными или бронзовыми оковами быстро воспалялась, покрывалась отвратительными долго не заживающими язвами, причиняющими ящерам мучительную боль. Страдающего дракона в небо выпускать нельзя, это и дураку ясно. А если дракон не способен к полёту, то спрос с командира эскадрильи. И тут даже на додекуриона вину не переложишь: за происходящее в бараке наказаний младшие командиры не в ответе.
— То есть, ты хочешь сказать, Коллетт, что не сможешь поддерживать наказанных драконов в боевой готовности? — тихо, с угрозой в голосе переспросил моррит. — Я тебя понимаю правильно?
— Не совсем так, благородный Юний, — затрепетал маг. — Если я найду подходящий деревянный жезл, то смогу за сегодняшний вечер наложить на него чары и некоторый срок он мне прослужит, я же употреблю это время на изготовление настоящего волшебного посоха.
Командир облегчённо перевёл дух. Самая страшная опасность, кажется, миновала.