Но тебе следовало все рассказать мне еще в ту ночь, в твоей палатке.
Они преклонили колени у королевского дуба. Сорен освятил их святой водой и помолился Богу-отцу. Над ними низко пролетел ворон.
- Мы начнем сами, - без всякого выражения произнес Грациллоний.
Руфиний кивнул:
- Они мне все объяснили.
Мужчины рука об руку направились к поляне, скрытую от посторонних глаз кустарником, туда, где Грациллоний убил Орнака и Колконора. Странно было видеть под ногами мокрые от дождя листья, а не насквозь пропитанную кровью землю.
Веселое настроение не притупило его осторожности. Однако Руфиний не делал попытки напасть, а просто выставил копье и вздохнул:
- Это плохо. Очень плохо.
- Что заставило тебя сюда прийти? - удивился Грациллоний.
Руфиний засмеялся лающим смехом.
- Я бы хотел ответить, что это из-за негодника бога, но это была всего лишь судьба, мне казалось, что однажды, в лунную полночь, Цернун исполнит для меня свой танец... Что ж, - продолжал он ровным голосом, - твои парни задали нашей братии жару. И речь не только о погибших и раненых. Ты подорвал наш дух, и мы, избежавшие проклятия, питались больше кореньями и полевыми мышами, чем воровством и, хм, подношениями. Моя репутация правителя оказалась под угрозой, не только в переносном, но и в прямом смысле. Мало-помалу я сплотил ребят, мы набрали новых, и до последнего времени я сколачивал новую банду. Что за этим последовало бы дальше - ты понимаешь, что я имею в виду, - за этим последовало бы кровопролитие.
Этим летом мы получили новость - снова началась гражданская война, и император направил армию на юг. Я вспомнил Сикория. Помнишь его? Мой хозяин-землевладелец, который обесчестил мою сестру, и она умерла в родах, его лицо вспыхнуло от ярости, голос задрожал, но он быстро успокоился. - Мы готовились отомстить Сикорию. Развязка наступила, когда однажды ночью мы подошли и постучали в самый богатый в Маэдреку медом. Женщин, детей, безобидных рабов мы не тронули и отпустили на свободу; я сказал своим ребятам, что если кто-нибудь к ним прикоснется, будет иметь дело с моим ножом. Мы заперли надсмотрщиков и Сикория и подожгли дом. Конечно, все добро сгорело, но на следующий день мы выгребли из пепла огромное количество золота и серебра.
Руфиний снова вздохнул, пожал плечами и закончил свой рассказ:
- Я ошибся. Я решил, что император будет слишком занят своими бедами, чтобы разбираться с убийством Сикория. В последние гражданские войны так и было. Но оказалось, император Максим потребовал немедленно доставить к нему его врагов. Римлянина, или правителя Арморикского, - кажется, так его называют? И меня. Мне показалось, что он решил пощадить свое войско, чтобы отыграться на нас. Больше месяца они прочесывали леса. Многие из моих храбрецов умерли, остальные разбежались. Я вспомнил о центурионе, который рассказывал мне о прекрасном Исе, и решил, что мне нечего терять. Поэтому я здесь, Грациллоний.
Ветер завывал так, что казалось, стонет Лес. Грациллоний медленно проговорил:
- Ты слишком поздно вспомнил обо мне. Как я смогу тебе помочь после всего, что ты сделал?
- В Маэдрекуме? Разве я не имел права вернуть душе Иты покой? Да и всем душам, которых Сикорий лишил жизни? Разве Рим не из своих врагов подбирал друзей, наподобие бриттов или галлов? Я смогу хорошо тебе послужить, король. Я неплохой человек. И... Моя родная Багаудия, возможно, погибла, но я знаю много других мест - в долинах и за горами. Преступники... Но они могут стать лазутчиками, посланниками, воинами короля, который проявил к ним хоть чуточку милосердия.
Грациллоний понял, что ему не следует его слушать.
- Попробуй проявить милосердие, если сможешь меня победить, - сказал он. - Но помни, что Рим - наша мать. И будь великодушен к девяти королевам и...