Ты ребенок, которого любит судьба,
А я где-то вдали от тебя.
Ах, морское дитя, поцелуй же меня,
Мы опять уходим в поход.
Мы предвидели это все и всегда.
А кто сердце мое разорвет
Появился вчера, появился вчера,
Его с Севера ветер принес.
Карса ушел. В лодке он помолился Христу. Вернулась Дахут. Лицо весталки было безжизненным, как маска. Таким же бесцветным голосом она приказала ему отплыть и отвезти ее на праздник.
IV
"Оспрей" подошел на веслах к расставленным накануне неводам. Их несло течением, корабль отплыл назад и зацепил трал. Курс пролегал мимо Козлиного мыса, через Римский залив.
Небо затянулось дымкой, солнце стало тусклым, воздух - колким. Поднявшийся ветер погнал корабль на запад.
Маэлох ругался. Вода стала серо-зеленой. На ней появились белые барашки. На востоке, у горизонта темнела земля, на западе она была еще ближе; через пять лье он заметил скалы мыса Ванис, которые ему предстояло обогнуть. Широко расставив на качающейся палубе ноги, он крикнул:
- Похоже, придется сесть на весла.
Капитан направился к банкам. Один из моряков рассмеялся:
- Зато владельцам яхт везет больше.
- Зато не везет их гребцам, - сказал другой.
- Хватит, - приказал Маэлох, - оставьте свои разглагольствования для Нагона Демари. Королевы, король, суффеты такие же жители Иса, как и мы с вами... Пойдем против ветра, покуда хватит сил, мы должны выбраться.
Моряки двинулись к шкотам, чтобы опустить парус. Он поднял руку.
- Нет, подождите.
Он подошел к борту. От залива кто-то плыл в их сторону.
- Тюлень, - сказал один из моряков. - Сейчас он попробует моей рогатки.
Эти животные были священны, но и они порой не избегали рыбацких сетей.
- Нет, - сказал Маэлох. - Я знаю его. Видите эту золотистую шкуру? Это любимица принцессы Дахут. - Вспомнив, свидетелем чего ему довелось быть, он украдкой, чтобы не заметили другие моряки, начертил для безопасности большим пальцем знак молота.
Тюлень приблизился к лодке и выпрыгнул из воды. Его взгляд встретился с глазами Маэлоха, и сердце старика забилось - столько в них было тепла.
Она поплыла мимо кормы, направляясь в бескрайние воды океана.
- Плавник! - взревел один из моряков.
Маэлох подбежал к корме и перегнулся через нее. Он знал, что этот черный треугольник редко встречается в южный морях.
Касатка изменила курс. Маэлох понял, куда он направляется. За тюленем? Самка плыла вперед, как слепая. Она еще могла спастись...
- За весла! - закричал Маэлох. - Веди нас домой! Донан, дай гарпун.
Вспенилась вода. По поверхности скользнула черная тень. Гарпун полетел с неожиданной силой. Сверкнуло белое брюхо, белое, как снег, белое, как смерть.
Он попал. Словно он вспорол собственные внутренности. Сомкнулись могучие челюсти. Охотник и жертва скрылись в пучине.
- Все, - мрачно сказал Маэлох. - Больше мы их никогда не увидим.
По воде расплылось большое кровавое пятно, он надеялся, что самка тюленя умерла мгновенно.
- Меняйте курс, - сказал Маэлох. - Мы возвращаемся домой.
У него вырвался хриплый стон:
- Что я теперь скажу маленькой принцессе?
V
- Иди к ней, - попросила Бодилис. Грациллоний колебался.
- Она хочет побыть одна. Я это вижу. Форсквилис покачала головой.
- Случилось что-то ужасное. Не знаю что, но я слышала, как скорбно кричали призраки.
- Не обращай внимания, - сказала Форсквилис. - Я знаю, что девочке сейчас нужен отец. Иди же!
Грациллоний решился, кивнул и поспешно спустился по сходням. Дахут свернула за пакгаузы и исчезла.
Юный римлянин Карса жалко стоял на пристани и смотрел ей вслед, едва сдерживая рыдания. Он ходил за ней по пятам, предлагая - умоляя - проводить ее. Она осадила его резким жестом и сокрушительными словами.