За спиной у него висели постельные принадлежности и мешок со скудной пищей, на поясе болтался тощий кошель, в руках он держал вещи. Ничем, кроме странного акцента, не похожего на британский, он не отличался от бесчисленных бродяг.
- Ты ищешь работу? - спросил монах. - Я слышал, в Йовианской латифундии нужны рабочие. - И трудоспособных мужчин там не расспрашивали о прошлом. Императорские законы обязывали простых людей работать на земле и, когда крестьянские хозяйства исчезали одно за другим, с успехом заменяли их другими. Странник улыбнулся.
- Мне не нужна работа в поле, во всяком случае, на земле. Конечно, я с радостью помогу, если нужен мой труд. Где я могу найти епископа?
- Святого Мартина? Нет, сын мой, его нельзя отрывать от молитв. Но, не бойся, переночевать ты можешь у нас.
- Умоляю тебя, мне необходимо его повидать. Не настолько он отрекся от мира, что откажется принять родственника, вернувшегося из рабства дикарей.
Удивленный монах объяснил, где можно найти епископа. Основатель и глава монастыря обитал в небольшой мазанке, такой же крошечной, как остальные. Покосившаяся дверь была приоткрыта, и пилигрим увидел погруженного в молитвы епископа. Странник опустил на землю свой скарб и стал ждать.
Примерно через час Мартин поднялся. Он прищурил подслеповатые голубые глаза. Его сморщенное лицо в ореоле тонких белых волос было изборождено морщинами. Но двигался он по-прежнему быстро, и голос звучал все так же энергично.
- Что ты хочешь, сын мой?
- Аудиенции, если вы соблаговолите оказать мне эту милость, - ответил молодой человек. - Я Сукат, сын вашей племянницы Конхессы и ее мужа Кальпурния, куриала из британского города Бановента.
Мартин вздохнул.
- Сукат? Нет, этого не может быть. Разве Сукат не погиб... семь лет назад, когда скотты дошли до Сабрины?
- Нет, господин. Я сбежал из плена. Позвольте доказать вам, что я Сукат, напомнив историю нашей семьи. Мой отец был силурийцем, он примкнул к армии и дослужился до звания центуриона. В Паннонии он встретил вашу племянницу и женился на ней. Оставив военную службу, он привез ее на родину, и они остались жить там. Он был благочестивым человеком, несмотря на то что стал куриалом и диаконом...
Мартин бросился к Сукату и крепко обнял его. Слезы полились из его глаз.
- Господи, прости меня! Почему я в тебе усомнился? С возвращением, с возвращением домой!
Он провел гостя в хижину. Из обстановки там были лишь деревянный крест и пара трехногих стульев, но на ящике лежало несколько книг. Мужчины сели.
- Умоляю, рассказывай, что с тобой произошло, как ты сбежал, рассказывай все, - воскликнул Мартин.
Сукат вздохнул.
- Это долгая история, господин. Меня преследовали несчастья... Нет, неужели я могу говорить о своих бедах после того, как видел ту несчастную женщину?.. Я приехал в Эриу, Ибернию. В Кондахте меня захватил один из вождей... Он привез меня в свое поместье на западе острова и заставил пасти овец. Я этим занимался шесть лет.
- Ты храбро выдержал это испытание. Сукат улыбнулся.
- Это было не так ужасно. Правда, в горах часто бывало холодно и сыро, но Господь наделил меня крепким здоровьем, и я смог это вынести. По натуре мой хозяин не был жесток, и время от времени он и другие люди проявляли ко мне доброту; часто, в хорошую погоду, на пастбище ко мне прибегали дети, чтобы послушать, как я играю на свирели, я рассказывал им истории, который помнил с детства... Конечно, вскоре я выучил их язык, который во многом отличается от нашего. И тогда я нашел путь к Богу. Я признался ему, что легкомысленно провел молодость, презрев его и встав на путь греха. Теперь я молюсь по сто раз на дню и почти столько же - ночью.
- Милость его безгранична.