Всего минуты или двух хватило, чтобы повесить китель в отведенный шкафчик, еще минуту, чтобы представить, насколько офицер, которому пришлось потесниться, будет противиться тому, что нужно делить шкафчик с ней. А что дальше: голые стены, безлюдные коридоры и компания собратьев по мятежу. Всех их поместили в небольшую офицерскую кают-компанию, и до дальнейших распоряжений адмирала они не могли покидать этого помещения. Эсмей откинулась на койке и подумала, как бы ей хотелось, чтобы память перестала безжалостно вновь и вновь возвращаться к мрачным сценам. Почему с каждым разом все выглядело хуже и хуже?
- Конечно же, они прослушивают, - сказал Пели. Эсмей стояла у входа в кают-компанию; четверо младших офицеров внимательно слушали Пели. Он поднял глаза и взглядом включил ее в разговор. - Мы должны учитывать, что они следят за всем, что мы говорим и делаем.
- Как всегда, - ответила Эсмей, - даже в обычных ситуациях.
Хотя и ею овладевало сковывающее чувство страха, стоило только представить, что судебная комиссия, прибывшая на "Деспайт", обнаружит, что она говорит во сне. Она в этом не уверена, но что если да и что если она говорила, когда ей снились эти ужасные кошмары...
- Да, но сейчас они особенно внимательны, - уточнил Пели.
- Ну и что, мы ничего плохого не делаем. - Это сказал Арфан, простой энсин. - Мы никого не предавали, мятеж не возглавляли. И я не понимаю, что они могут нам сделать.
- Тебе ничего, конечно, - ответил Пели, и в его голосе прозвучало презрение. - Энсинам это не грозит. Хотя ты лично можешь умереть от страха, когда предстанешь перед судом.
- Почему я должен предстать перед судом?
Арфан, как и Эсмей, попал в Академию не из Флотской династии, но в отличие от Эсмей он происходил из влиятельной семьи, у его родственников имелись друзья среди членов Совета, и поэтому он был уверен, что ему помогут выпутаться из сложной ситуации.
- Правила, - жестко ответил Пели. - Ты был офицером на борту корабля, когда произошел мятеж, и ты предстанешь перед судом. - (Эсмей не имела ничего против жесткой прямоты Пели, пока она была направлена на кого-либо другого, но она прекрасно знала, что вскоре он так же точно наброситься и на нее.) - Но не волнуйся, - продолжал Пели, - тебе это вряд ли придется долго заниматься тяжелым физическим трудом. Нам же с Эсмей совсем наоборот... - Он взглянул на нее и улыбнулся скованной невеселой улыбкой. - Мы с ней старшие из оставшихся в живых офицеров. Будет много вопросов. Если они захотят устроить показательный процесс, то отыграются именно на нас. Джигов никто не жалеет.
Арфан взглянул на них обоих, а затем, не говоря ни слова, протиснулся мимо Эсмей и двух офицеров к двери.
- Чтобы не запачкаться, - весело заметил Лайэм. Еще один джиг, младше по рангу, чем Пели, но тоже из тех, кого "не пожалеют".
- Ну и пусть, - ответил Пели. - Терпеть не могу нытиков. Знаете, ведь он хотел, чтобы я выпросил у адмирала возмещение убытков за испорченную форму.
Эсмей вскользь подумала о том, как кстати пришлась бы такая компенсация, учитывая ее жалкие сбережения.
- А он при этом богат, - сказал Лайэм. Лайэм Ливадхи, Флотский до мозга костей: в его семье с обеих сторон все служили во Флоте уже в течение многих поколений. Он мог позволить себе бодрый тон, у него наверняка было с десяток кузенов, которые легко могли поделиться той самой необходимой ему формой.
- Кстати, о суде. - Эсмей просто заставила себя сказать это. - В какой форме мы должны предстать по протоколу?
- Форма! - Пели уставился на нее. - И ты тоже?
- Ради суда, Пели, а вовсе не ради кого-то! - У нее получилось резче, чем она хотела, и Пели удивленно заморгал. - Ну да. - Она, казалось, видела, как в его мозгу крутятся маленькие колесики, они все подсчитывают, запоминают. - Я ведь не знаю.