Так же быстро заклепали второе кольцо.
– Порядок, – довольно отметил молотобоец и потрепал девушку по щеке. – минутное дело, а ты боялась.
Девушка скулила, скорчившись у его ног. Визгливо закричала та, которой кузнец в этот момент проткнул грудь.
– Во всем должен быть смысл, – потирая подбородок, сказал хозяин Доры. – Не для красоты же они это делают?
– Мы чужеземцы, имеем право не знать местных обычаев, – непонятно ответил второй воин.
– Если хозяин разрешит сказать… – подала голос Дора. Оба воина повернулись к ней. На помосте опять дико завизжала женщина. Воин, которого звали Крис, поморщился.
– Идем отсюда. Что ты хотела сказать?
– Им кольца в грудь продели, чтоб ночью на цепь сажать.
– Не понял? – искренне удивился Крис.
– Ночью сквозь кольца цепь пропускают. Цепь вдоль всего барака тянется. С одного конца барака цепь в стену вмурована, с другой ее замком к стене приковывают. Всего один замок, а все рабыни на цепи, никто убежать не может.
– Красиво придумано! – восхитился воин, имени которого Дора не знала. – А если от такой операции гангрена начнется?
– Грудь выжгут. Но так редко бывает. Девушек перед этим больше месяца почти не кормят, голодать заставляют, чтоб грудь опала. Потом два дня сытно кормят и сюда ведут. После такой голодовки раны очень быстро заживать начинают… Господин, можно Доре сказать?
– Говори.
– Дора десять лет ходила с караванами. В караванах рабынь на ночь не приковывают. Тех, которых приковывать надо, в караванах не держат.
– Хочешь сказать, что тебе кольца в груди продевать не надо.
– Так, хозяин.
– Греб, а ты что думаешь?
– Кончай дурачиться.
Крис остановился перед широким шатром. Две рабыни в узких набедренных повязках кружились в медленном танце. Тела их были покрыты многоцветными узорами татуировки. В глубине шатра на столе лежал обнаженный по пояс мужчина и флегматично что-то жевал. Двое подмастерьев наносили рисунок на его спину. Третий выкалывал на плече рабыни имя и адрес ее хозяина. Мастер вышел и критически осмотрел Дору.
– Бесполезно, – вынес он свой приговор. – Стара, кожа обветрена, грудь плоская, спина в шрамах. Да и мордой не вышла.
– Я стою двадцать пять золотых! – гневно выпалила Дора, опомнилась и спряталась за спину Криса.
– К тому же, глупа и бестолкова, – продолжил мастер. – Есть цена и есть стоимость. Ты хоть знаешь разницу между ними?
– Знаю. Я десять лет при караване, – Дора сунула ладонь в мозолистую лапу Криса и как бы случайно прижалась грудью к его плечу.
– Ну?
– Цена – это за сколько меня продали. А стоимость – это за сколько меня купили.
Мужчины задумались над этим определением.
– А ведь что-то в этом есть, – согласился Греб. – Хотя идея раком вывернута. Сама дошла?
– Сама, – покраснела Дора.
– Это видно! – все засмеялись. Мастер еще раз критически осмотрел девушку.
– Могу нанести рисунок сбоку по бедру до колена, ниже – от колена до лодыжки.