ГОЛОС АВТОРА. Тут постучали
Аккуратный стук в дверь.
ГОГОЛЬ. Да что за тамтам! Пусть наконец-то войдет Мандельштам.
Входит Мандельштам.
МАНДЕЛЬШТАМ. Не говоиите, любая хуйня
Не может случиться у них без меня.
ВСЕ. Милости просим!
МАНДЕЛЬШТАМ. Не премину. Гоголь, сначала! И как в старину.
ВСЕ (возмущённо). Как сначала? Опять по кацапов?
ПУШКИН (заказывая). Про хохлов!
Аплодисменты. Тишина.
ГОРЬКИЙ (бурчит). Посмешнее чуток! Повылазило тихою сапой мертвяков миллионов с пято'к.
ГОЛОС АВТОРА. Достоевский сконфужен. Посмотрев на Луну
ДОСТОЕВСКИЙ (в сторону). Месяц на хер не нужен. Чёрта я пиздану.
ДОСТОЕВСКИЙ и ГОГОЛЬ (вместе). Как-то на Питерской
Гоголю дают бутерброд с салом. Он смачно ест и нахваливает. Достоевский думает, что похвала относится к его повествованию и с каждым одобрительным жестом Гоголя распаляется всё больше и больше. Гоголь облизывает пальчики.
ДОСТОЕВСКИЙ (продолжая без Гоголя). Ем чебурек. Слышу за мною жуёт человек. Прижух. С разворота по воздуху хрясь! А под галошами чавкает грязь. Думаю, ладно, пускай себе ест. И постучался в парадный подъезд. Открыла старуха: «Что надо, милок?» «Кредит, чрезвычайно, взгляните залог». Замешкался я неуклюже. Стремглав выскользнул на ногу мой томагавк. Пятится бабушка к стенке, юля. Мне она: «Ой!» Я же, ой, бля-я! Как спотыкнулся о половик, и на неё
Молодой чоловiк!
ГОРЬКИЙ. То, что случилось, не есть хорошо.
ДОСТОЕВСКИЙ. Я отряхнулся и сразу ушёл.
Ходит старушка, покамест жива
И томагавками колет дрова.
Пауза. Раздаётся смачный зевок Герцена. Он поднимается, потягивается.
МАНДЕЛЬШТАМ (тихо). Лев Николаевич, как вам отстой?
Фонограмма хлопанье птичьих крыльев.
ГОЛОС АВТОРА. Над Достоевским поднялся Толстой.
Толстой идёт к Достоевскому. На его пути становится Герцен, который передвигается по сцене как лунатик. При их столкновении раздаётся звук колокола. Герцен и Толстой раскланиваются, после чего Герцен продолжает двигаться к двери, неожиданно ускоряется и вписывается в косяк. Раздаётся повторное звучание колокола. Герцен уходит за кулису. Колокол продолжает методично бить там, за кулисами.
Фонограмма удары колокола.
В это время Блок достаёт карманные часы. Начинают бить часы с кукушкой.
БЛОК (произносит после каждого «ку-ку»). Раз, два, три.
«Ку-ку» прекращаются, Блок продолжает считать.
БЛОК. Четыре! Пять!
МАНДЕЛЬШТАМ (кланяясь и с японским акцентом) Блок «Двенадцать» сосинять.
ТОЛСТОЙ (подпрыгивая и нанося удары). Ффёдор! Михайлович!
Звёздное небо гаснет. На сцене в полной темноте светится только длинная белая борода Толстого. В темноте загораются два зелёных глаза Достоевского. Светящаяся борода начинает от них пятиться и растягивается до полного натяжения. Приглушённый свет. Фонограмма мелодия «Мурка» или любой узнаваемый блатняк.
ТОЛСТОЙ (заискивающе). Фёдор Михайлович Федя (придушенно) Брата-ан!
(Напевает).
На Шикотан тебя, на Шикотан!
В лучшее место вдали от параш.
А на старуху наточим палаш!
Достоевский хватает Толстого за бороду. Свет выключается. Снова полная темнота. Нижний конец светящейся бороды приподнимается и сворачивается, как выжимаемая тряпка. Борода сильно растягивается, уходит в нижнюю плоскость, и, медленно раскачиваясь, начинает совершать круговые движения, постепенно приподнимаясь над полом с нарастающим гулом пропеллера. Борода подсвечивается лазером, поднимается высоко под потолок и улетает за кулису.
Фонограмма марш из кинофильма «Цирк», затихающий и переходящий в фортепьяно тапёра, сопровождающего немое кино.
Включается свет. На сцене всеми актёрами разыгрывается пантомима. Её комментирует Автор.
ГОЛОС АВТОРА. Герцен, заране покинув кильдым, спустился и вышел. Столкнулся с Толстым. Как раз к остановке подъехал трамвай.
Толстой: «Ё!», Герцен: «Sorry А ты не зеWай!»
На рельсах и шпалах валялся Толстой.