Контраст.
– Дехорации во вторую очередь. Я не хочу 1 /6 земного притяжения, Чарли. Мне нужна невесомость.
Я разинул рот.
– И я хочу, чтобы ты был моим видеооператором.
Господи, она была единственной в своем роде. После ее слов я почувствовал, что слегка обалдел и мне нужно несколько минут подумать.
Она позволила, терпеливо ожидая, пока я все переварю.
– Вес больше не есть действие, Чарли, – сказала она в конце концов. – Тот танец закончился утверждением, что гравитацию победить нельзя – ты сам так сказал. Ну, так это утверждение неверно. Оно устарело, и танцу двадцать первого века придется это признать.
– И это как раз то, что тебе нужно, чтобы добиться своего. Новый тип танца для танцора нового типа. Уникально. Это привлечет внимание публики, и на много лет вперед ты застолбишь свой участок. Мне нравится это, Шера. Мне это нравится. Но сможешь ли ты это пробить?
– Я много думала о твоих словах, что гравитацию победить нельзя, но сама попытка прекрасна. Эта идея засела у меня в голове на месяцы. А потом однажды я зашла к соседям, у которых был телевизор, и увидела новости о бригаде, работающей на Скайфэк-2. Я всю ночь думала, а на следующее утро приехала в Штаты и попала на Скайфэк-1. Почти год я пробыла там, наверху, добираясь ближе к Кэррингтону. Я могу это сделать, Чарли, могу сделать так, что это сработает.
Ее подбородок задрожал. Я уже видел эту характерную дрожь – когда она накричала на меня в ресторане «Ле Мэнтнан».Это был знак того, что она решилась.
Я все равно нахмурился.
– С Кэррингтоном в качестве толкача.
Она отвела взгляд.
– Бесплатных ленчей не бывает.
– Какова плата?
Она не отвечала – достаточно долго, чтобы молчание стало ответом. В тот миг я опять начал верить в Бога, впервые за долгие годы, только затем, чтобы иметь возможность ненавидеть его.
Но я держал рот на замке. Она была достаточно взрослой, чтобы самостоятельно распоряжаться своими финансами. Стоимость мечты растет с каждым годом. Черт, я почти ожидал услышать нечто подобное с того самого момента, как она позвонила.
Но только почти.
– Чарли, не сиди с таким лицом. Скажи что-нибудь. Выругай меня, назови шлюхой, скажи хоть что-нибудь!
– Чепуха. Суди себя сама, мне хватает забот разбираться со своими собственными грехами. Ты хочешь танцевать, и ты заполучила спонсора. А теперь у тебя есть и видеооператор.
Последнюю фразу я вообще не собирался говорить.
Странно, но вначале это ее почти разочаровало. Но потом она расслабилась и улыбнулась.
– Спасибо, Чарли. Можешь прямо сейчас бросить то, чем ты занимался?
– Я работаю на образовательной станции в Шедиэйке. Я даже один раз отснял кое-какой метраж танцев. Танцующий медведь из Лондонского зоо– парка. Самое удивительное было то, что он здорово танцевал.
Она усмехнулась.
– Я могу уволиться.
– Я рада. Не думаю, что мне удалось бы пробить это без тебя.
– Я работаю на тебя. Не на Кэррингтона.
– Хорошо.
– Где вообще этот великий муж? Ныряет с дыхательным аппаратом в ванне?
– Нет, – прозвучал тихий голос от двери.
– Прыгаю с парашютом в вестибюле.
Его инвалидная коляска была передвижным троном. На нем был пятисотдолларовый костюм цвета клубничного мороженого, матово-голубая водолазка и одна золотая серьга в ухе. Туфли из натуральной кожи. Часы из этих новейших, без ремешка, которые приятным голосом говорят вам, который час. Для Шеры он был недостаточно высок, а его плечи непропорционально широкими, хотя костюм изо всех сил пытался скрыть и то, и другое. Глаза его были как две ягоды черники. Его улыбка была улыбкой акулы, раздумывающей, который кусок окажется вкуснее. Мне сразу захотелось заехать в эту рожу кирпичом.
Шера вскочила.
– Брюс, это Чарльз Армстед.