) Он хочет сделать меня совестью корабля и не спрашивает, выдержу ли я,
Черри. Может быть, он прав?
Азиз. Когда Рэг говорит, что устал, я бояться начинаю. Нет болезни страшнее для путника. Когда до конца дойти не хочется. Когда спать хочется.
Виола. Какой счет предъявляешь ты пилоту-капитану? Нерешительность? Ее можно судить, когда известно, к чему она привела. А что, если промедление поможет сделать именно тот выбор, который нужен?
Черри. Приятно быть сильным и умным завтра. А вот теперь я знаю: в тысячу раз важнее проявить разумность сегодня.
Виола. Ты стала жестокой. К себе и ко всем нам. Можно понять тебя. Но постарайся и ты понять остальных.
Черри. Это все, что мне осталось,- понимать.
Азиз. Правильно она говорит: на завтрашний день нужно мерить. Что завтра будет? А для этого надо точно знать, кто, где, когда ошибался.
В отсек вошел Джино. Он слышал последние слова Азиза.
Джино. Главное - доставить на Землю то, что мы получили столь дорогой ценой.
Азиз. Мы имеем право заставить других повторять наши метания? Считать, что цели заданы раз навсегда, а средства в могучих руках? Я так скажу: слишком легко досталось людям покорение околосолнечного пространства.
Джино. О чем ты? Об уверенности, что космос пуст и мы еще долго никого не встретим? Космос действительно пуст, во всяком случае, в нашей части Галактики. Встреча с чужой формой жизни - случайность. Вероятно, она не могла не застать нас врасплох. Что же до ошибок, они присущи не только нашему экипажу.
Азиз (ворчливо). Ошибок быть не должно.
Джино и Азиз продолжают разговор. Но идет он вполголоса. Зато стало слышно Виолу и Черри. разговаривающих в другом конце отсека.
Виола. Я не о физической трусости говорю. Есть трусость пострашнее духовная. Она порождена несоответствием между величием природы и маленьким человеком с его короткой жизнью. Ведь мы себя постоянно спрашиваем: а под силу? Справимся? Краткость жизни не раз и не два - миллиарды раз заставляет людей забывать о главных направлениях, которые не укладываются в спектрограмму индивидуальной жизни. Вот такие сомнения с ними трудно бороться.
Черри. А ты не борись с призраками, Виола.
Виола. Проклятое излучение!
Черри. Оно их убило. Я это знаю. Вот здесь чувствую.
Виола. Теперь ты имеешь право знать. До конца. Помнишь тревогу накануне их выхода? Радиационное поражение было. Но с ним я бы справилась, поверь мне. В тот день, после облучения, я взяла у Виктора кровь. Она показалась мне странной. Какая-то металлическая окраска красных телец. Я схватилась за самый большой микроскоп. Клетки имели совершенно непонятную структуру. Сначала я подумала, что ошиблась. Но раз за разом - все та же картина. Если какое-то вирусное заболевание, то откуда и почему? Шло активное перерождение крови.
Черри (полушепотом). Почему, Виола?
Виола. Если бы я могла ответить!..
Черри. А Эрик, ты его кровь проверяла?
Виола. То же самое. Правда, в меньшей степени.
Черри. Он не подвергся в тот день такому облучению.
Виола. Может быть.
Черри. Ты же все-таки позволила им выйти?
Виола. Так решили они сами - Виктор и Эрик. Я возражала. Категорически. Рэг тоже. Но Эрик настоял.
Черри. Ничего не сказали мне! Не намекнули!
Виола. Ты ничем не помогла бы.
Черри. Вы не имели права! Я должна была знать! Все знать! Я спасла бы его!
Виола. Нет, Черри, никто и ничто, наверное, не могло помочь.
Черри. Но все-таки, если бы, если бы он не послушался Эрика?
Виола. Об этом нет смысла говорить сейчас. Именно потому, что Эрик знал, он и взял Виктора за борт. Сам пошел с ним. В тот момент Эрик принял свое решение. Ему нужно было уходить. Унести с собой все ошибки.
Черри.