По этому поводу все давно было переговорено, однако на всякий случай Строкач попросил:
- Вы, Валерий Кузьмич, если выйдете на этих наркоманов, уж выберите время, шепните мне по старому знакомству. Чтоб мы даром время не тратили. Расследование-то продолжается...
- Бросьте вы это, Павел Михайлович. Я уж со своими делами как-нибудь сам управлюсь.
- Вот этого как раз бы и не хотелось. Однако я к вам по совершенно другому делу.
- И не сомневался, что моя скромная персона не слишком беспокоит вас.
- Зачем уж так, Валерий Кузьмич. Не в ногах сила. А сообразительности вам не занимать.
Сутин словно стал меньше ростом в кресле.
- Вы же понимаете, Павел Михайлович, что на хлеб мне хватает...
- А масло вредно, - закончил майор. - Так и будем оба темнить, пока не надоест. Не могу сказать, что я относился к вам с большой симпатией ни до, ни после вашего несчастья, но пока вы не выходили из определенных рамок, я согласен был это терпеть. Но когда речь идет об убийстве наших работников... - голос Строкача звучал угрожающе.
- Это не мои, - Сутин затряс головой. - Или я младенец, не понимаю, от чего держаться подальше? Стрелять в милиционера - лучше уж сразу себе в рот. Результат тот же.
- Меня интересуют факты. Во-первых - кто? Только не надо говорить, что вы об этом не слышали.
- Я и не говорю. Но, видит Бог, понятия не имею.
- Было бы желание. В этом районе все на вас завязано, Валерий Кузьмич. А следы как раз сюда и ведут. Про людей в катакомбах вы тоже совершенно ничего не слышали?
О том, что вездесущая братия нищих, которая подчиняется Сутину, не ведает о чем-то, происходящем в округе, Строкач и помыслить не мог. То же самое и Сутин, вступив пять лет назад на поприще нищенства, отлично осознал, что без информации и контроля над ситуацией здесь делать нечего. Нет, разумеется, ему никогда не приходилось стоять с протянутой рукой, для этого всегда хватало бедолаг с разного рода язвами и уродствами. Просто Сутин на удивление быстро, ловко и точно взял под свой контроль все хлебные места города, где "работали" попрошайки, и обложил их данью, обеспечив в то же время относительную безопасность и решив давние споры группировок. И что удивительно - сделал все это в одиночку. Нищие отродясь не ведали четких границ между воровством и попрошайничеством, бритва в кармане многим служила не только для того, чтобы вспороть карман ротозея, но и для того, чтобы навеки перечеркнуть пьяную физиономию обидчика. Не от одной узкой полоски стали, зажатой в немытой руке, довелось уклониться Сутину в свое время. О, тогда он был постоянно начеку и не позволил бы так легко застать себя врасплох!
Строкач знал о восхождении Сутина к власти в мире нищих - по костям мелких удельных князьков, не обладавших такой сокрушительной энергией и наглостью. Известны ему были и царящие здесь нравы: помимо "основной профессии" процветали торговля краденными вещами, водкой и наркотиками. Монополия цыган в этой области давным-давно рухнула, произошел весьма небезболезненный раздел сфер влияния, но время торопило, и прежние обороты казались уже мизерными. Как нельзя более кстати возникли "толкучки" и "блошиные рынки", а с ними расцвел и забурел "торгаш", чей товар ничего не стоило испортить или отнять парням Сутина. Вот когда он развернулся! Тут-то его и остановили на полном ходу.
А самое главное - Строкач не верил ни единому слову Валерия Кузьмича.
Телефон в кабинете Строкача зазвонил на следующий день около десяти утра. Собственно, аппарат и не умолкал, но этого звонка, который обязательно должен был состояться как следствие некоторых предпринятых ранее усилий, майор так рано не ожидал. Знакомый голос звучал еще более уныло, чем обычно. Строкач же, напротив, откликнулся с оживлением.
- Что, Валерий Кузьмич, вспомнили? Я, конечно, предполагал, что у вас есть что сказать, но чтобы так скоро? Рад, рад слышать ваш голос.