Но есть и другая азбучная истина: именно однозначные ответы чаще всего и оказываются ошибочными!
Экспертиза, кстати, не сказала еще своего слова. Кровоподтек на голове старого Гущака мог появиться и при жизни убитого, мог возникнуть и от удара о рельс в момент падения...
- Сбежал старик от старухи? - спросил кто-то в толпе.
- Под колеса попал, написано.
- Я и говорю: видела его в вагоне, - уверяла щупленькая старушка, одетая, несмотря на жару, в черный жакет. - А как же! Сидел напротив меня.
- А вы не обознались, бабушка?
- С чего бы это обозналась! Глаза-то у меня видят пока! У окошка сидел, руки на коленях держал. Смирненький такой, аккуратненький. Он самый и есть!
- Так сходите в милицию.
- Еще чего, в милицию! Век там не была, и ходить нечего. - Она на мгновенье умолкла, потом снова заговорила безо всякой связи с предыдущим: - У нас, в Лесной, участковый к моей соседке хаживал. А как пропал у ей поросенок, только рукой махнул: не найти его теперь, где-нибудь заблудился, говорит, или одичал, ты его, поди, плохо кормила, вот он в лес и подался, желудями подкормиться; убежал, сам и воротится...
Люди у щита менялись, а болтливая старуха без умолку распространялась о том да о сем. Коваль все надеялся, что она в конце-то концов выговорится, но, так и не дождавшись, выбрал подходящий момент и отозвал ее в сторону.
Старушка, поняв, что имеет дело с работником милиции, сперва растерялась. А потом выяснилось, что не помнит она ни старика, снятого на фото, ни того, с кем он ехал или разговаривал, ни как он был одет. Вообще ничего не помнит и не знает.
Она виновато моргала, глядя на Коваля подслеповатыми глазами.
- А все-таки вспомните, - настаивал подполковник.
- Правду сказать, - тяжело вздохнула старушка, - ничего я не видела, честное слово. Вы уж меня простите, старую, товарищ начальник. Всякого народу ехало - и молодые, и старые. А тот ли дед аль другой какой, видит бог, не знаю.
- Зачем же говорите?
- Да так, товарищ начальник. Дома-то мне не с кем погутарить. Старик мой неразговорчивый. И день молчит, и два, и месяц целый молчать может. А живем вдвоем, деточек бог не дал. Только и покалякаешь, как сюда на станцию выйдешь. С людьми добрыми поговоришь, и на душе легче. Дома потом и помолчать можно.
Заметив, что "товарищ начальник" улыбнулся, старушка облегченно вздохнула, поклонилась и нырнула в метро.
Коваль направился к остановке троллейбуса. По дороге он еще раз оглянулся на щит, возле которого толпились люди.
2
Следователь Валентин Суббота, не мигая, смотрел на двадцатидвухлетнего задержанного Василия Гущака, который, нахохлившись, сидел напротив него. Следователь и сам-то был ненамного старше задержанного, но ему казалось, что юридическое образование и уже приобретенная, пусть небольшая, практика дадут ему возможность легко добиться признания.
Допрашивал Суббота в свободной комнате офицеров уголовного розыска, где стояло еще два пустых стола. Разговаривать с парнем в прокуратуре, в общей комнате, на глазах у своих коллег, ему не хотелось. В милиции он чувствовал себя более уверенно. А сегодня уверенность была ему особенно нужна. Во время первого разговора с Василием Гущаком он неожиданно вышел из себя и теперь тщательно подготовился к этой новой встрече.
Он еще раз изучил материалы, связанные с загадочной гибелью репатрианта из Канады Андрея Гущака: протоколы осмотра места преступления и трупа, фотографии, заключения судебно-медицинской экспертизы, протокол обыска на квартире Гущака. Вчитывался, пытаясь представить себе всю цепь событий, приведших старика к гибели.
Словно в кино, кадр за кадром, видел он, как идет Василий со своим дедом из дому. Вот поднимаются они вверх по улице Смирнова-Ласточкина, где живет Василий с матерью.