Энн вдруг поняла, что проговорилась о Джиме. А Дженет, знает ли она о нем? Если да, то не от нее. Джим всегда был с нею — в ее памяти, в ее сердце, — но здесь она ни разу не упоминала его имени.
— Кто рассказал тебе о Джиме?
— Мисс Силвер была уверена, что я знаю.
— Ты с ней виделась?
— Да. Тогда-то она и передала мне деньги. Сказала, что с твоей стороны было бы очень великодушно принять их, ведь он так за тебя беспокоится. В конце концов, ты потом можешь их вернуть.
— Да… я могу их вернуть… — медленно повторила Энн, но тут в комнату вошла Лизбет, положив конец их беседе.
На следующее утро от Джима пришло письмо. Поначалу Энн и не поняла, что письмо от него, потому что оно было вложено в один конверт с запиской от мисс Силвер.
Ее Энн прочла первой:
Моя дорогая Энн,
Мне очень приятно было узнать столь утешительные новости. Теперь я уверена, что Вы в полной безопасности.
Мистер Фэнкорт очень за Вас тревожится. Но я велела ему подождать, пока Вы сами не захотите с ним увидеться. Не заставляйте его ждать слишком долго, моя дорогая! Он вполне искренне переживает за Вас, и на него, без сомнения, можно положиться.
С наилучшими пожеланиями,
Ваша Мод Силвер.
Энн перевела взгляд с аккуратных строчек мисс Силвер на второй конверт, надписанный далеко не столь изящно.
Что-то отчаянное сквозило в этих корявых буквах, из которых складывалось чужое для нее имя — «миссис Фэнкорт».
Сердце Энн дрогнуло неожиданно для нее самой. Она так старалась убежать, спрятаться от Джима, а он словно протянул из неведомой дали руку и остановил ее. Энн отправилась с письмом в свою комнату и заперла дверь. Но даже здесь она долго-долго не решалась распечатать конверт. Хотела и страшилась. Всем сердцем жаждала прочесть письмо, и именно поэтому боялась этого сильнее, чем когда-либо прежде.
Наконец невероятным усилием воли она заставила себя вскрыть конверт, оттуда выпало несколько исписанных листков.
Формальное начало отсутствовало.
«Почему Вы убежали, вот так, тайком?» — так начиналось письмо. И дальше:
Это было очень жестоко с Вашей стороны — все равно это ничего не изменит. Разве Вы не знаете, разве Вы еще не поняли, как Вы мне дороги? Но Вы должны это знать. Позвольте мне увидеться с вами. Что заставило Вас уехать? Я теряюсь в догадках. Очевидно, это как-то связано с Лилиан.
Если да. Вам не придется больше никогда встречаться с ней, обещаю. Даже не представляю, что еще могло встать между нами. Мисс Силвер утверждает, что Вы в безопасности.
Но сообщить, где Вы находитесь, отказывается. Говорит, что ей сказали по секрету, а я узнаю об этом, только когда Вы позволите. О Энн, пожалуйста, позвольте! Прошу Вас!
Какова бы ни была причина Вашего бегства, которую Вы так упорно храните в секрете, умоляю, откройте ее мне! Я ведь всего лишь хочу помочь Вам! Дорогая, милая Энн, пожалуйста, верьте мне. Вы, возможно, обвините меня в нетерпении и опрометчивости. Но я знаю, что мои чувства не изменятся. Я не потревожу Вас, обещаю. Но заклинаю, позвольте мне увидеться с вами. Пожалуйста, не отгораживайтесь от меня! Я этого не вынесу.
Кончалось послание размашистой, энергичной подписью: «Джим».
Энн прочла письмо трижды, а когда поднесла пальцы к глазам, почувствовала, что они мокрые, и потянулась за платком. Она сама не понимала, почему это письмо заставило ее расплакаться. Вдруг она заметила, что обронила один листок на кровать.
Я не рассказывал Вам про Энн, — прочла девушка. — Хотя рассказывать особенно нечего. Мы с ней едва были знакомы. У нее была русская мать, и она выросла в России. Не знаю, была ли она законным ее ребенком. Вероятно, нет, потому что Бородейл, ее отец, умирая, страшно тревожился о ее судьбе.