- Но он сказал вам, почему остается дома?
- В то утро он чувствовал себя усталым. Мой муж был христианин...
Она захлопнула дверь. Судья Ноутон был неприкосновенен. Я вернулся к убийству, но подвергнуть сомнению её показания так и не смог. Тогда я снова взялся за судью Ноутона.
- Вы помните тот случай, когда в вашем доме впервые побывала полиция?
На этот раз судья Харрингтон не выдержал.
- Я не потерплю такое поведение, мистер Эддиман. Еще одна подобная выходка - и вы будете отстранены от защиты.
Вдова уже превратилась в мученицу. Присяжных я уже начал раздражать. Я закончил допрос миссис Ноутон, и в заседании объявили перерыв. Обвинение было предъявлено, а я так ни за что и не зацепился.
* * *
Мы с Хелен съели по сандвичу в комнате для защитников. Поначалу мы молчали, а надзирательница, Красотка Шварц, пристально следила за нами, стоя в дверях. На Хелен суд пока никак не сказался. Кожа её сохраняла прежний здоровый оттенок, глаза сияли, а пухлые губы оставались ярко-алыми, даже не тронутые помадой. Внезапно Хелен порывисто наклонилась ко мне и легонько поцеловала в щеку. Я окаменел. Сердце бешено заколотилось.
- Почему? - только и выдавил я. - Зачем ты это сделала?
- Потому что... О, Блейк, мне так вас жалко.
- Жалко?
- Словами это не выразишь. Что я пытаюсь сказать, Блейк?
- Не знаю. Как не знаю и того, что делать дальше.
- Ничего, Блейк. Вы бессильны.
- И должен позволить тебе умереть? Ты этого хочешь?
- Да.
- И ты не боишься?
- Нет, нисколько. Послушайте, Блейк, давайте не будем говорить о смерти. Вам ведь сейчас придется выстраивать какую-то линию защиты, да?
- Да - и я могу победить. Мне нужно лишь одно - чтобы ты встала и рассказала правду про Ноутона. Тогда мы сможем сыграть на самообороне, на внезапном порыве, вызванном желанием отплатить ему за издевательства и пытки...
- О, Блейк, неужели вы до сих пор настолько меня не знаете?
- Нет!
- Ноутон. Вечно вы, люди, пытаетесь возвести зло в фетиш. А ведь все это просто мелко и пакостно.
- Но ты согласна дать показания?
- Нет. Это слишком скучно и противно.
- Скучно!
- Да, Блейк.
- О Господи, что же мне с тобой делать! - вскричал я. - Все это просто безумие - твоя мать, немецкий язык, сифилис и инсульт! Бред какой-то...
Хелен посмотрела на меня и сочувственно покачала головой.
* * *
Доктор Сэнфорд Хаймен, возглавлявший психиатрическое отделение главной больницы Сан-Вердо, отличался крайней худобой и почти непрерывно курил. Поздоровавшись со мной в своем кабинете, он посочувствовал мне.
- Я представляю, что такое судебное заседание, - сказал он. - У меня у самого такое ощущение, что я тоже постоянно вершу суд.
- Вы уделите мне десять минут?
- Даже пятнадцать, - великодушно предложил он. - Хотя, если я верно догадываюсь, за чем вы пожаловали, нам столько не потребуется. Курите? - Я отказался, а он закурил; тонкие пальцы, испещренные желтоватыми табачными пятнами, заметно дрожали. Перехватив мой взгляд, он сказал: - Да, я нервный, слишком много работаю, недосыпаю, плохо питаюсь, да и дымлю, как паровоз. В отличие от неё - у неё руки не дрожат и она не курит. Я, между прочим, бросал курить тридцать шесть раз. Я специально считаю, потому что рассчитываю когда-нибудь написать на эту тему статью. Марк Твен, знаете ли, уверял, что нет ничего проще, чем бросить курить - лично он проделывал это не меньше пятидесяти раз.
- Вы её обследовали?
- Да. Чарли Андерсон пригласил меня заглянуть в тюрьму и поболтать с ней - не формально, а просто так, чтобы у меня сложилось определенное впечатление.
- И что у вас сложилось?
- Довольно многое. Видите ли, мистер Эддиман, грамотному психологу вовсе ни к чему прибегать к тестам и прочим выкрутасам, чтобы понять, с кем он имеет дело.