Аромат духов, источаемый норковым манто, постепенно окутывал его.
- Вы, конечно, остановились у родных? У вашей тетушки Элуа?
- Пока нет. Я... Я переночевал в одной маленькой гостинице.
- Вы без шляпы? В такой холод? Жиль переступил с ноги на ногу, не решаясь признаться, что шапка у него в кармане.
- Не сердитесь на мою назойливость, но, может быть, вы заглянете ко мне выпить чашку чаю? Вон, кстати, и такси. Каких-нибудь две минуты...
В театральных ложах Жиль иногда видел женщин вроде этой, но говорить с ними ему не приходилось. Если она действительно знавала отца, ей, должно быть, под сорок. Однако с виду она совсем молода и красива утонченной, как бы чуть приглушенной красотой; а вот мать Жиля, примерно ее ровесница, еще задолго до смерти забыла, что такое кокетство.
- Значит, вы приехали в Ла-Рошель совсем-совсем один?
В такси уже пахло духами. Рукой в тонкой перчатке дама сочувственно коснулась плеча юноши.
- И никто не встретил вас на вокзале? Никто не приютил? Не будь я одинокой женщиной, я с радостью предложила бы вам свое гостеприимство. Конечно, как только ваша тетя узнает, что вы в городе... По-моему, я видела ее на кладбище. Это такая высокая сухая женщина с властным лицом?
- Да.
- Вы знакомы с ней? - заинтересовалась спутница.
И ему пришлось сознаться:
- Я видел ее через окно магазина.
- Нет-нет, обязательно! Вы непременно выпьете чашку чаю с пирожными. Устраивайтесь поудобней. Подумать только, я знавала вашего отца, когда он был вам ровесник! Он много путешествовал, не правда ли?
Дама сняла манто и осталась в платье из очень плотного шелка, облегавшем ее довольно пышные формы.
- Жанна! Чай подадите в маленькую гостиную.
В этой благоухающей квартире, полной шелка, бархата, безделушек и прочих хрупких вещиц, было тепло и уютно. Даже телефон прятал свои чересчур утилитарные контуры под кринолином маркизы с тонким фарфоровым личиком. Вдруг он зазвонил.
- Алло!.. Конечно, друг мой... Да, да... Довольно улыбаясь в трубку, она продолжала разглядывать Жиля Мовуазена.
- Конечно... Если хотите... До скорого! - И вновь окликнула горничную: - Еще прибор, Жанна.- Затем объяснила Жилю: - Это один мой приятель. И друг вашего дяди. Он зайдет на минутку. Нет-нет, я вас не отпущу. Он будет просто счастлив познакомиться с вами.
У подъезда уже послышался шум машины. Жиль не без удивления заметил, что приятель, о визите которого его предупредили, отпер дверь собственным ключом. Затем, как свой человек в доме, постучался в будуар.
- Входите, друг мой. У меня для вас сюрприз. Угадайте, кого я имею удовольствие вам представить.
Рауль Бабен посмотрел на Жиля и помотал головой.
- Это же Мовуазен. Племянник Октава Мовуазена, сына Жерара. Как видите, память на лица у меня лучше, чем у вас. Я ходила на кладбище, на могилу нашего бедного друга...
Бабен протянул руку, потом, нахмурившись, осведомился:
- Выходит, вы Жиль Мовуазен?
- Да, месье.
- Но тогда...
Бабен разыгрывал комедию по всей форме: повернулся лицом к женщине, обнял молодого человека за плечи.
- Постойте-ка, мой юный друг. Когда вы прибыли в Ла-Рошель?
- Вчера. Я приехал на норвежском судне "Флинт".
- Отлично знаю этот корабль. Сейчас с него разгружают тресковую икру, заказанную мной в Тронхейме. Сулемдаль - старый мой знакомый. Но меня интересует, откуда вы узнали... Вы еще не были у нотариуса?
- У какого нотариуса?
- Не станете же вы утверждать, что вам ничего не известно?
Больше всего, однако, пришлось в этот час удивляться Жажа, прикорнувшей у плиты с рыжим котом на коленях. Сквозь дрему она заметила, чго на площади остановилась большая машина, откуда вылезли двое. Она, естественно, не могла предположить, что это к ней, и прямо-таки выпучила глаза, узнав одного из приехавших, когда он взялся за ручку двери.