Комбинация букв, открывающая сейф, мне не известна и нигде не записана. Однако воля покойного выражена совершенно категорически: сейф ни в коем случае не может быть взломан. Остается лишь добавить, что месье Жиль Мовуазен получит право открыть сейф лишь после того, как тем или иным путем узнает шифр.
Обращаю, наконец, внимание присутствующих на то, что дубликат этого ключа хранится в одном из сейфов Французского банка. Сейчас я попрошу всех подписать кое-какие бумаги, а во второй половине дня займусь формальностями, которые...
Когда Жиль выбрался на улицу Гаргулло - магазины в этот день уже торговали, и на ней было людно,- в кармане у него лежал маленький плоский ключ, которым, судя по тому, что он услышал, ему никогда не придется воспользоваться.
- Надеюсь, господин министр, что вы, равно как и наш друг Жерардина, не откажетесь позавтракать с нами.
Завтрак сильно смахивал на поминки. Бабен извинился и ушел. Министр с дряблым животиком говорил мало, глаза у него слезились.
- Поздравляю вас, молодой человек, с... с этим... и надеюсь, вы докажете, что достойны доверия, оказанного вам вашим дядей, который был нашим общим другом, и...
Теперь настал их черед почувствовать себя неловко в присутствии этого молодого человека, который, все еще мучаясь от насморка, поглядывал то на одного из них, то на другого, но никому не давал прочесть свои мысли.
А думал он о девушке с причала, о двух существах, прильнувших друг к другу в желтоватом тумане сумерек и целовавшихся до тех пор, пока у них не пресекалось дыхание.
Теперь он знал, где она служит.
Но она вместе с подружкой смеялась над его новым пальто и шляпой.
IV
Они шли с тетушкой Элуа по набережной в сумерках, расцвеченных неяркими огнями. Жерардина была возбуждена, как мамаша, впервые провожающая сына в школу. Весь день ей не сиделось на месте. Двух своих служанок и обеих дочерей она отправила в особняк на набережной Урсулинок, а затем что ни час вспоминала еще о какой-нибудь мелочи, звонила еще одному поставщику, посылала приказчика за покупками.
- Насколько все было бы проще, мой бедный Жиль, если бы вы поселились у нас!
Они перешли через канал, подведенный к гавани. Впереди открывалась тихая набережная, вымощенная мелкой круглой брусчаткой, на которой видимо, перед складом оптового виноторговца - шеренгами выстроились бочонки.
Это и была набережная Урсулинок, где предстояло поселиться Жилю. Темные пятна в вечерней светотени - это грузовики Мовуазена, как называют здесь тяжелые зеленые фургоны, снующие между городом и окрестными деревнями.
Вокруг них толпились люди с пакетами и корзинами. На крыши машин наваливали поклажу, и все это происходило в странной полутьме: набережная не освещалась, и желтоватые фары автомобилей можно было различить лишь с большим трудом; красные задние огни видны были лучше и казались издали огоньками гигантских сигар.
Погода была сырая, холодная, и тетушка Элуа решила, что вся эта суетня в липкой мгле производит на Жиля тягостное впечатление.
- Вам почти не придется заниматься грузовиками. Дело идет, так сказать, само собой. Всем ведает управляющий, изрядное животное. Как раз то, что нужно, чтобы держать этих людей в узде.
Огромное здание на набережной. Бывшая церковь. Двери распахнуты настежь - сейчас здесь гараж для грузовиков Мовуазена. Направо застекленные кабины с окошечками. Мужчина средних лет в люстриновых нарукавниках, прячущий под густыми бровями добрые боязливые глаза.