Научная информация в компьютерах, видимо, тоже кончается второй половиной XXI века. Значит, исторические линии должны слиться во второй половине двадцать первого века. Потому что один я не смогу продвинуть сразу все отрасли наук. Сейчас 1926-й год. На всю работу мне отводится сто пятьдесят лет. И все эти сто пятьдесят лет я буду, как проклятый, выполнять программу исторической необходимости. Как робот. Сто пятьдесят лет. Ну почему я? Накрываю голову крылом и погружаюсь в черную меланхолию. Совсем недавно Лира сказала, что не хочет браться за дело, которое займет всю жизнь. Я, глупый, считал тогда, что местный застой - не моя забота, и занимаюсь им исключительно из врожденного благородства, что ли. Сейчас выясняется, что борьба с застоем - цель моего существования. Моего, а не Сэма или Лиры. Нет, опять не так. Их это, конечно, тоже касается, только они жертвы неудачного эксперимента потомков. И главное - у меня на все, про все, сто пятьдесят лет. Вместо тысячи. Два помощника, полсотни глупых киберов, сотня морально устаревших еще до сборки компьютеров и сто пятьдесят лет. На всю планету. Ну разве реально успеть? Интересно, что говорит по этому поводу исторический детерминизм? Видимо, то, что в ближайший век предстоит работать без выходных.
В коридоре слышится топот, возня, и с воплем: "Не считается! Так нечестно!" молодежь вваливается в зал. Вопли тут же стихают. Потом - тихий голос Лиры.
- Сэмик, выйди, пожалуйста. Что-то случилось.
Складываю крылья и сажусь. Нет смысла откладывать неприятный разговор. Вообще теперь нельзя что-нибудь откладывать. Нет времени. Осталось всего сто пятьдесят лет. Может, меньше.
- Сэм, останься. Разговор есть.
Минуты две думаю, с чего начать. Потом рассказываю все, с самого начала. Все, что знаю про себя, про историю человечества, которую помню, про Замок, про тысячу лет застоя и те сто пятьдесят лет, к концу которых надо выровнять линии развития той и этой реальностей. Честно говорю, что не знаю, что будет, если реальности не сравняются. И может ли этого не произойти. Прошу у Лиры прощения за то, что, видимо, не смогу помочь ей отвоевать владения Тэриблов. Минут пять молчим.
- Коша, ты такой большой, - грустно замечает Лира. - И неприятности у тебя с тебя ростом.
Опять молчим.
- Но почему тогда проход заделали? Ты же мог за сто лет не догадаться, ты сам говорил! - опять подает голос Лира.
- Видимо, психология. Хотели, чтоб, когда я попаду на базу, рядом со мной был человек. Мой друг. Иначе я мог бы применить всю эту технику во вред людям. А, впрочем, ни черта я не знаю.
- А что теперь делать? - впервые подает голос Сэм.
- Базы, вроде этой, строить. Народ учить. Эта база на тысячу человек рассчитана. Десять таких баз - десять тысяч человек. Сто баз - сто тысяч. А когда нас будет много, возьмем под контроль церковь. И монастыри будут работать на нас. Но это - лет через семьдесят, не раньше. Слишком резкая смена власти приведет к сопротивлению недовольных и такой резне, что по колено в крови ходить будем. И ничего не добьемся, и дело погубим.
- Нет, Коша, это нескоро будет, а сейчас кого учить? Нас с Сэмом двое, можно сына кузнеца позвать, можно еще кое-кого из малышни, но во всей округе ста тысяч человек не собрать.
- Сто тысяч - это с годами. Сейчас нужно человек сорок-пятьдесят. Есть у меня одна глупая мысль, только боюсь, уж очень глупая. Помнишь, церкачи хотели нанять меня для охраны Замка. Помнишь, чем хотели расплачиваться?
- Хоть золотом, хоть молодыми женщинами на завтрак - опять подает голос Сэм.
- Точно. Установлю таксу - парня и девушку раз в месяц. 24 человека в год. У них наверняка знакомые найдутся. Так что через год полсотни человек будет. Если нет, я свой хвост съем.
- Коша, так нельзя! Ты же не Минотавр. Ты о девушках подумал? Они с ума сойдут от страха.