Собирал он и почтовые штемпеля русского севера, и образцы полярной авиапочты. Имелся у него и знаменитый папанинский блок, посвященный советской дрейфующей станции "Северный полюс". Блока этого у Чачина не было, и он с удовольствием выменял бы его у Ягодкина: у такого коллекционера наверняка имелись и дубликаты. "Вот и подходящий случай для знакомства, - думал Чачин, - а если повезет, то и для дальнейшего общения, даже если обмена не будет".
Посетителей на выставке было мало, знакомых среди них Чачин не нашел, но внизу в курилке сразу же встретил двоих с кляссерами - Верховенского и Находкина.
Особого восторга коллеги не проявили, но поздоровались по-дружески.
- Тыщу лет! Где пропадал?
- В Москве. Где ж еще.
- И пустой пришел. Ничего нет для обмена?
- Он на свою коллекцию полюбоваться пришел.
- Моя коллекция висела и висит. Я на другие любуюсь. Мне папанинский блок покоя не дает. У вас нет случайно?
- Чего нет, того нет.
- У Ягодкина под стеклом красуется, - вздохнул Чачин. - Может, и дубликат есть. Сменять бы!
- Нашел у кого. Корифеи с нашим братом не меняются. Он свои марочки по заграницам ищет. Привозят ему.
- Пижоны, - сказал Чачин. - Какой любитель, если он настоящий, а не пижон, будет для чужого стараться? Я через месяц-другой поеду, так прежде всего для себя поищу что получше.
- Куда поедешь?
- В Стокгольм или в Западную Германию.
- Лихо! В командировку?
- Профессор путевку обещал.
Удивление в глазах обоих собеседников.
- Какой профессор?
- Я его секретарем работаю.
- Только тебе-то за границу зачем? Ты же русские марки собираешь.
- А для обмена?
- Тебя надо с Яшкой Шелестом познакомить. У него для обмена михельсоновский кляссер.
- Какой кляссер? - не понял Чачин.
- Есть такой здоровенный том. Михельсон: "Русская мысль и речь". Такой же толстенный кляссер у Шелеста. По всей Европе марок набрал.
- Только Шелест сейчас в одесском порту сидит. Ему со всего Средиземноморья марки везут, - сказал Находкин.
Чачин умышленно не проявил интереса к Шелесту.
- Если найду что-нибудь стоящее в поездке, сам подыщу, с кем махнуться.
- Его бы с Жоркой свести, - предложил Верховенский. - У него нюх на туристов в капстраны. Знаешь Жорку Челидзе?
- Не знаю, - сказал Чачин, насторожившись: в первый же день повезло.
- Да ты его, наверно, сто раз видел. Этакий Томин из "Знатоков". Его даже гаишники не штрафуют - так похож.
- А где ж я его найду?
- Угостишь пивом в Цепекио - сведем. Он днем всегда там торчит.
В пивном баре Центрального парка культуры и отдыха было, как всегда, людно. Но свободный столик нашелся. Именно там и сидел похожий на артиста Каневского невысокий плотный грузин.
- Знакомьтесь, - сказал Находкин. - Жора Челидзе - Сережка Чачин. Коллеги-марочники.
- Гоги, - поправил его Челидзе, - хотя меня все здесь почему-то Жорой зовут. Я уже привык.
Говорил он по-русски чисто, без акцента, как коренной москвич.
- Я видел вашу коллекцию на выставке, - сказал он, пронзив Чачина чуть-чуть прищуренными глазами. - Ценные у вас эти земские марочки. Дорого платили, не секрет?
- Он по году на марку наскребал, - хохотнул Находкин. - Ты лучше скажи ему, где в Западной Германии марки покупать.
- Почему в Западной Германии? - поинтересовался Челидзе. Особого удивления он при этом не проявил.
- Так он как раз туда собирается.
Ничего, кроме вежливого интереса, Чачин не заметил.
- В командировку?
- Нет, простым туристом.
- А когда?
Чачин ответил, как и час назад Находкину.
- Через месяц-другой. Когда группа оформится.
Челидзе вежливо улыбался, не проявляя, впрочем, особого любопытства к беседе. Но ответить на вопрос Находкина он все же счел нужным:
- Марки в Западной Германии можно покупать где угодно. Почтовые в любом газетном киоске, а коллекционные в специализированных магазинах.