Фрол, позвонив утром в больницу, где лежала Лида, выяснил, что сегодня девушку будет обследовать какое-то заезжее светило, поэтому попасть к ней будет невозможно. Поручик же получил от Тургула, который после случившейся беседы с Плотниковым-старшим стал необыкновенно молчалив и скрытен, указание погулять по Столице и разведать обстановку. Похоже, генерал в данный момент не нуждался в помощи Виктора. Поскольку Мик куда-то внезапно исчез, а Келюс намеревался посвятить день очередному походу в поисках работы, то дхар и поручик, решив выполнить приказ генерала совместно, уже второй час, не торопясь, бродили по центру.- Узнаешь? - спросил Фрол Виктора, когда тот, остановившись у Пассажа, некоторое время внимательно рассматривал окрестности.- Не очень, - честно признался поручик. - Я ведь в Петербурге жил. Сюда только к тетушке ездил. Не люблю этого города, вот Петербург - это да! Возьмем Питер, Фрол, свожу вас к нам, особняк покажу. Правда, там господа комиссары кого-то поселили... Ну ничего, покуда внутри чистить будут, мы с вами хоть снаружи поглядим. Его сам Монферран строил - тот, что Исаакий возводил.- А зачем Питер брать? - удивился Фрол. - Давай сейчас съездим. Восемь часов на "Красной стреле".Такую возможность поручик, похоже, не учел.- Нет, не хочу, - решил он наконец. - Могу себе представить, что они за эти годы с Питером сделали! Не хочу... У меня ведь, Фрол, дед в Питере остался. У красных... Отца в августе восемнадцатого взяли. Не знаю, когда и где они его... А деда соседи спрятали. Ему семьдесят девять...- А мать где? - осторожно спросил Фрол.- Во Франции, в Ницце, - ответил поручик и прибавил: - Слава Богу.- Жалко особняк?- Конечно жалко! - воскликнул Ухтомский. - Там ведь не только мебель, книги, картины... Там ведь дом, Фрол! Мой дом. Небось, даже господину пролетарию свой подвал жалко, если всю жизнь там прожил. И если жить больше негде... Когда я уезжал в январе восемнадцатого на Дон, вы знаете, Фрол, я сжег в камине все свои игрушки. И детские книжки... Даже свою любимую про лорда Фонтленроя.- Ты чего? - поразился дхар. - Зачем?- Неужели не ясно? - вздохнул поручик. - Я ведь уже понимал, что придут. Это отец все на что-то надеялся. Ждать, уезжать не хотел. Вот и дождался...Они шли по набитым народом улицам, продираясь через ряды торгующих, которых Ухтомский по привычке именовал "мешочниками", глядели в бесстыдные витрины коммерческих магазинов и беседовали.- А вы, Фрол, откуда родом? - Ухтомский чудом увернулся от какой-то гражданки, обвешанной сумками, откуда торчали хлебные батоны и пачки спагетти.- Кировская область, поселок городского типа имени XVI Партсъезда, охотно сообщал Фрол. - Улица Вторая Арматурная.- Вы, надеюсь, шутите, Фрол, - улыбнулся князь. - Такой губернии нет. Это не я, елы, - развел руками дхар. - Ну, Вятка это. Переселили нас туда в конце двадцатых. По оргнабору на строительство комбината. Поселок, конечно...Мы его зовем "Дробь Шестнадцать..." Да ничего! Квартира у нас приличная. Слава Богу, не в хрущовке. Не, Монферран, ясное дело.Князь несколько растерянно попросил объяснить ему понятия "оргнабор" и "хрущовка". Фролу потребовалось на это примерно минут двадцать. За это время они, проделав очередную петлю по лабиринту столичных улиц, внезапно оказались у большого здания, которое, несмотря на все превратности судьбы, еще не потеряло своего величия.- А ведь это Дворянское Собрание, Фрол! - заметил Ухтомский. - Я тут бывал раза два... С тетушкой.- А здесь, елы, и сейчас Дворянское Собрание, мне барон рассказывал. Только они где-то в углу теснятся. А что, зайти хочешь?- А пожалуй, - в глазах Ухтомского мелькнул зловещий огонек. Поглядим на господ красных бояр!Как в свое время Корфу, Ухтомскому и Фролу пришлось потратить немало времени, прежде чем они разыскали бывшую бильярдную. Как и барону, им предложили купить входные билеты.