Из мрачного коридора появилось несколько человек, и барон застыл на месте, чувствуя, как у него перехватило дыхание. Молодая женщина слева могла быть только Джессмин! Ее мать, королева Ярадт, передала дочери свою изящную красоту и янтарно-желтого цвета волосы. Королева Виннамира, однако, была одета в платье лишь немногим лучшее, чем то, которое было на сопровождавшей ее престарелой няньке.
- Милорд... - сказала ее величество.
При ближайшем рассмотрении Седрик увидел, что Джессмин намного превосходит мать своей сияющей красой. С трепетом он поклонился и взял ее руку в свою для поцелуя.
- Ваше величество...
Королева слегка покраснела и отвела в сторону свои зеленоватые глаза.
- Как любезно с вашей стороны приехать к нам на праздник Солнцестояния, барон Д'Лоран.
- Кузина, - сказал ей Седвин на ксенарском наречии, не отводя взгляда от лица королевы, - я сражен вашей красотой.
Старая бонна нахмурилась, а Джессмин покраснела еще сильнее.
- Ваше лицо кажется мне знакомым, - пробормотала она на языке Виннамира, - хотя я уверена, что мы никогда не встречались.
- Вероятно, вы помните моего старшего брата, Рорика Д'Лорана, который был бароном передо мной.
- Увы, нет.
Седвин не стал вдаваться в подробности. Это было бы не слишком приятное воспоминание для Джессмин - воспоминание о госте, который погиб от яда при дворе прежнего короля Люсьена много лет тому назад.
- Это не важно, - сказал барон и снова прикоснулся губами к ее руке, наслаждаясь возникшим в нем изысканным томлением.
- Мой лорд, король болен, - смущенно проговорила Джессмин. - Врач сказал, что мы сможем навестить его позже, если не станем слишком утомлять его.
- Разумеется, - тепло улыбнулся барон.
По тону молодой женщины он понял, что она не слишком беспокоится о муже. Значит, его болезнь не из тяжелых. Жаль, однако любую болезнь барон был готов обратить себе на пользу. Его задание оказалось выполнить гораздо проще, чем он думал с самого начала. С сожалением он выпустил руку Джессмин и снова низко поклонился, прежде чем слуги повели его прочь.
Из-за выпавшего глубокого снега обратный путь занял гораздо больше времени, и Кэти, которая тащилась за ними на вожжах, совершенно выбилась из сил к концу путешествия. Уже начинало темнеть, когда Джими и Дэви достигли коновязи у задней стены гостиницы.
- Тебе лучше переночевать у нас, - предложил Дэви.
В ответ гигант только пожал своими широкими плечами:
- Я хорошо знаю дорогу, парень.
Протянув руки, он помог Дэви спрыгнуть на утоптанный снег.
- Заходи в гости, если надумаешь.
"Никогда!" - подумал Дэви, глядя как Джими и его лошадь медленно удаляются. Кэти потянула его к стойлу. Она хотела поскорей очутиться в своем уютном вольере и приступить к ужину. Мальчик отвел ее в конюшню, где уже стояло около полудюжины коней посетителей, и снял с нее упряжь, надев ей на голову лишь короткий кожаный недоуздок. Пока Кэти ела, мальчик расседлал ее и расчесал. В стойле было чисто, не иначе как здесь поработала Коби.
Неизбежное нельзя было откладывать дольше, и Дэви поднялся на ступеньку, ведшую в кухню, и очутился в крошечных сенях, где лежали аккуратной поленницей дрова для плиты. Коби позаботилась и об этом. В кухне слышны были стук тарелок и грубый смех посетителей, доносившиеся сюда из главной залы. Между тем дверь в кухню широко распахнулась и вошла Хэбби с охапкой грязных тарелок в руках. Ее черные волосы, чуть тронутые сединой на висках и прихваченные тонким серебряным обручем, кое-где выбивались из-под него и липли ко взмокшему лбу.
Увидев Дэви, Хэбби остановилась, и ее зеленые глаза широко раскрылись. Она едва сдержала вздох облегчения, но глаза ее тут же потемнели от гнева. Хэбби прошла в угол кухни и опустила свою ношу в таз с мыльной водой.