Наконец она, точно на вагонетке, плавно и не торопясь «отъехала» в сторону.
И тут на неизменно сером фоне возникла крохотная ножка. Детская. В этом у Яны не было сомнения. Она едва не рассмеялась. Нога была согнута в колене. Пухлая, маленькая, хорошенькая коленка. Но в то же время Яна чувствовала, что пухлость эта обманчива, фальшива. Словно кто-то хотел посеять в Яне восприятие этой ножки, как чего-то мягкого и безобидного.
Одновременно с этим к Яне пришло чувство тревоги. Рука слабо поблескивала. Яне даже на миг показалось, что она машет ей. Яна невольно улыбнулась. Картинка исчезла.
– Бред какой-то, – вслух произнесла Яна, выйдя из забытья, – не может быть! Как детская ручка связана с этим убийством?
Она посмотрела на Джемму. Та тихонько повизгивала.
– На тебя это тоже подействовало? – усмехнулась Яна. – Или ты тревожишься за хозяйку?
Джемма кинула на Яну один из тех по-собачьи преданных взглядов, которые всегда вызывают у людей мурашки и заставляют их хотя бы на пару минут преисполниться любви и жалости к братьям меньшим.
Яна смешала карты. Ей не в первый раз приходилось довольствоваться завуалированным ответом «Джокера». Порой эти «подсказки» представлялись ей чистым бредом. И сейчас был один из тех случаев. «Мне действительно нужен отдых», – подумала она.
* * *
На следующее утро ей позвонил Руденко. Яна как раз готовилась принять посетителя. Она сказала лейтенанту, что ничего с картами не получается – не говорить же ему о том, что явил ей «Джокер». Он сочтет ее сумасшедшей! Поэтому она пожаловалась на полную неспособность быть ему полезной, по крайней мере сегодня. Руденко пробурчал что-то невразумительное, поблагодарил за готовность помочь и повесил трубку.
Яна приняла посетителя, сорокалетнего мужчину, мать которого страдала язвой желудка и которая находилась в клинике, покормила Джемму и принялась за чтение. Но не успела она прочесть и страницу, как в гостиной раздался надоедливый телефонный звонок.
– Да, – Яна сняла трубку.
– Яна Борисовна? – услышала Яна грудной женский голос.
– Да, а кто говорит?
– Санталова Любовь Ивановна, – признесла женщина, и Яна различила в ее голосе сдержанное рыдание.
– Чем могу быть полезна? – искренне удивилась Яна этому звонку.
– Я нашла у невестки ваш телефон и хочу обратиться к вам за помощью, – всхлипнула Санталова.
– Слушаю вас.
– Мой сын… погиб… – дрожащим голосом произнесла Санталова.
– Я знаю. Дело ведет лейтенант Руденко. Он вчера был у меня. Я вам очень сочувствую, но…
– Он сказал, что знаком с вами. Я знаю, что вы расследуете преступления, – Санталова подавила всхлип. – Могу я на вас положиться?
– Я, конечно, очень благодарна господину Руденко за рекламу, но боюсь, что разочарую вас.
– Прошу вас, не отказывайте мне, – взмолилась Санталова, – я щедро оплачу ваши услуги.
– Но этим делом занимается милиция. Мне кажется, лейтенант Руденко на верном пути, или вы иного мнения? – Яна была не склонна предпринимать расследование, она чувствовала себя не готовой к этому.
Вчерашнее разочарование, постигшее ее в связи с тем, что карты не могли активизировать скрытые в ней энергетические ресурсы, давало о себе знать. В настоящее время она лечила людей и была вполне довольна результатами. Две ее пациентки избавились от ревматических болей, лечение язвы третьей шло хорошими темпами. Язва рубцевалась. А тут это убийство!
– Помогите мне! – воскликнула Санталова, – мне нужно с вами поговорить. Вы все поймете!
Яна еще пару минут колебалась. В течение этого времени трубка рыдала и умоляла. Наконец Яна произнесла довольно сухо и деловито:
– Хорошо, приезжайте. Знаете мой адрес?
– Разумеется, – ответила Санталова, все еще всхлипывающая и подавленная.