От мороза руки сделались непослушными, и круглая металлическая болванка легко ускользала, едва оказываясь нащупанной среди множества таких, казалось бы, нужных каждой женщине и таких мешающих мелочей. "Сколько раз говорила себе: носи ключи на брелоке! с досадой, мгновенно выбившей слезы из ее глаз, подумала Наталья. - Когда ключи в связке, их намного легче искать и вытаскивать. Так нет же, ношу все ключи по отдельности, упрямая идиотка!"
Телефонная трель умолкла, и Наташе показалось, что она слышит неторопливый говорок Бэллы Львовны. Господи, если это Вадим, сейчас Бэллочка скажет ему, что Наташи нет, а она здесь, совсем рядом, за дверью, мучится с этими ключами, будь они неладны! Наташа изо всех сил нажала кнопку дверного звонка.
- Бэллочка, это я! - закричала она через дверь.
Послышались шаги, такие же неторопливые, как и речь соседки.
- Что случилось, золотая моя? Ты потеряла ключ?
- Это Вадик? - спросила Наташа вместо того, чтобы ответить или хотя бы поздороваться.
- Нет, это моя приятельница. Вадик уже звонил, примерно час тому назад.
- Ах ты, Господи, опять пропустила!
Наташа с досадой швырнула на пол сумку, сдернула с шеи шарф, провела рукой по влажной коже: она успела вспотеть всего за несколько секунд отчаянной борьбы с ключом. Бэлла Львовна вернулась к прерванному разговору с подругой, а Наташа, обессилевшая, словно занималась непомерно тяжелым физическим трудом, поплелась на кухню выкладывать купленные в магазине продукты.
Эта кухня в коммунальной квартире теперь выглядела совсем подругому. Вместо четырех ветхих столовтумб стоят три относительно новых стола вполне приличного вида и два холодильника, пол застелен красивым импортным линолеумом с ковровым рисунком, скрывшим под собой старый обшарпанный пол, над каждым столом висят одинаковые лампыбра с плафонами в форме колокольчика, и точно такие же два рожкаколокольчика красуются в центре под потолком. Когдато давно здесь обитали бок о бок четыре семьи, теперь же осталась всего одна, хотя номинально во всех документах домоуправления были записаны и КазанцевыВороновы, и Маликовы, и Бэлла Львовна Халфина. Только какая разница, что там указано в официальных документах, важно ведь, как люди живут на самом деле, а не то, как записано. А жили они действительно одной семьей - Наташа Казанцева, по мужу Воронова, ее родители, ее сыновья Сашенька и Алеша Вороновы, осиротевшая Иринка Маликова с окончательно свихнувшейся от водки бабушкой Полиной Михайловной и одинокая Бэллочка. И она, Наташа, с недавних пор является фактическим главой этой большой семьи, потому что отец ее, Александр Иванович, тихо угасает в больнице, а мама, Галина Васильевна, целыми днями находится рядом с ним. Сестры Люси давно нет в Москве, она вышла замуж и уехала в Набережные Челны, переименованные недавно в Брежнев в честь скончавшегося Генсека, и даже болезнь отца не заставила ее приехать.
Услышав, что соседка закончила обсуждать по телефону какието насущные проблемы, Наташа выглянула из кухни.
- Бэллочка, что Вадик сказал?
- Сейчас, золотая моя, у меня записано. Я подобные формулировки запомнить не в состоянии.
Она ушла к себе и вернулась с вырванным из тетрадки листочком. На нем ровным каллиграфическим почерком было написано: "С 15 августа - 723. В конце июля - короткая вода. Запрос с женой Куценко, 23 июня."
- Ты все понимаешь, что здесь написано? - спросила Бэлла Львовна.
- Конечно, - вздохнула Наташа. Теперь, после стольких лет замужества за морякомподводником Вадимом Вороновым, она достоверно знала, что "723" означает его присутствие на службе с 7 утра и до 23 часов, потому что идет "первая задача", и что приезжать к мужу, когда у того "первая задача", не говоря уже о второй и третьей, бессмысленно.