Как, Анна Моисеевна, не очень вам хлопотно с двумято девицами на выданье?
Анна Моисеевна, маленькая и кругленькая, как булочка, звонко расхохоталась и замахала руками.
- Что вы, Александр Иванович, какие с ними хлопоты, сами себе приготовят, сами за собой уберут. А у вас вообще не девочка, а клад, все умеет, и печет, и жарит, и варенье варит, и штопает, и огурцы солить умеет. Мне бы такую помощницу каждое лето на один месяц, я бы горя не знала - и вашу семью, и Боренькину, и свою на всю зиму вареньямисоленьями обеспечила. Мы с Наташенькой уже сорок банок смородины накрутили, и огурцов банок пятнадцать. С завтрашнего дня за капусту возьмемся.
- А у вас свой огород? - удивился Александр Иванович, оглядываясь. - Я не заметил.
- Да что вы, какой огород, на участке ни одной грядки нет, только кусты, вот смородину красную и черную и крыжовник я отвоевала, а больше Боря ничего не разрешает сажать. Мы все на базаре покупаем, здесь дешевле, чем в городе, да и дом большой, места много, есть где развернуться. А в городской кухне разве столько варенья наваришь? А капусты столько нашинкуешь?
- Ну, славно, славно, - приговаривал Александр Иванович, выслушивая похвалы в адрес своей дочери. - А с занятиями как? Продвигается дело?
- Да, потихоньку, - промямлила Наташа, мечтая только об одном: не покраснеть и не выдать себя.
Отец пробыл на даче до вечера, вместе с Борисом Моисеевичем стучал молотком, занимаясь починкой полок в погребе, съездил с ним на базар за капустой, выдал Анне Моисеевне деньги за Наташино питание, от которых та шумно и яростно отказывалась, утверждая, что съедает девочка на копейку, а помощи от нее на сто рублей, и что если бы не Наташа, ей, Анне Моисеевне, пришлось бы приглашать помощницу из местных жительниц и платить ей бешеные деньги. Однако Александр Иванович увещеваниям не внял, положил конверт с деньгами на стол, помахал всем рукой и отбыл вместе с отцом Инны на сверкающих новеньких белых "Жигулях".
- Мне заниматься надо, - растерянно пробормотала Наташа, глядя вслед удаляющейся машине. - Всего месяц остался.
- Да брось ты, - беспечно махнула рукой Инна. - Ты же способная, ты и так в течение года будешь нормально учиться, если перестанешь все время думать о Марике.
- Нет, - Наташа упрямо покачала головой, - так нельзя. Надо заниматься. Я папе обещала.
- И что, не будешь теперь по вечерам с нами гулять?
- Буду. Заниматься можно и днем.
- А тетке помогать? А купаться на озере? А шашлыки?
- Инка, не расхолаживай меня! - засмеялась Наташа. - Я знаю все твои хитрости и уловки. Время для занятий найти можно, было бы желание. В конце концов, можно отказаться от озера и от шашлыков.
- Ну как знаешь.
Слово свое Наташа сдержала, перестала ездить с ребятами на озеро, выкроив по четырепять часов в день для занятий математикой, физикой и химией. Без Марика это оказалось непросто, он умел понятно объяснять, и с его помощью самые трудные темы представали легкими и доступными. Но Наташа, лежа на одеяле под кустом смородины, упорно продиралась сквозь испещренные формулами страницы учебников, решала задачи, и постепенно в голове прояснялось, и каждая формула укладывалась на свое место, и каждое правило становилось на свою полочку. "Вот и хорошо, - сердито думала девушка, сравнивая приведенный в конце задачника ответ с тем, который получился у нее в тетради, и убеждаясь, что задача решена правильно, - вот и ладно, и без вас обойдусь, Марк Аркадьевич, не оченьто и хотелось. Сама справлюсь. А вы там развлекайтесь со своей молодой женой."
Ей отчегото казалось, что жена у Марика должна непременно быть уродливой и глупой, и скорее всего она старше него лет на пять, а лучше на десять. На свадьбу Наташа не пошла, заблаговременно спрятавшись от тяжкого мероприятия на даче у Левиных, так что на невесту ей взглянуть не довелось.