Он очутился в длинном широком зале, ярко освещенном, пыльном, с расставленным вдоль стен оружием. В зале никого не было.
Держа наготове лучевую трубку, которую он забрал у мертвого человечка, Флетчер стал спускаться на нижние этажи. Он чувствовал в себе странное возбуждение, слова "страх" и "отвага" потеряли всякий смысл. Он даже не думал об этом. Он напоминал человека, который неизвестно почему попал в сильное течение и теперь не имеет другого выбора, как следовать вместе с ним, стараясь просто не утонуть.
Все этажи были освещены, повсюду стояла тишина. В пыльных, переплетающихся коридорах виднелись полуоткрытые двери, в углах и вдоль стен валялся мусор. В воздухе пахло серой и гнилью.
Флетчер шел вниз по скатам и винтовым лестницам.
В серном воздухе появился новый запах - запах грязных человеческих тел, - одинаковый по всей вселенной, который ни с чем нельзя спутать. Вскоре после этого Флетчер услышал голоса. Он пошел осторожнее, пригибаясь, проскальзывая мимо полуоткрытых дверей, избегая окон, выходящих в коридоры. Голоса звучали как будто под ним, но, казалось, доносились и сверху.
Потом он увидел в стене стеклянную дверь, выходившую на некое подобие балкона. Дверь была открыта, голоса оттуда слышались громче всего. Флетчер рискнул пройти на балкон и слегка перегнулся через перила.
Внизу было огромное пространство. Возможно, когда-то оно служило амфитеатром и предназначалось для общественных развлечений, а балконы, на одном из которых он сейчас стоял, были для зрителей. Зал внизу был полон народа, преимущественно там находились женщины, дети и немного стариков. Флетчер решил, что это какой-то общий зал, в котором они собираются, когда всему зданию грозит опасность. Такое помещение, расположенное в самом центре жилых комнат, легче защищать. Насколько он мог судить, людей здесь было не меньше трех тысяч. Пустые балконы, на которых могло разместиться в десять раз больше народу, нависали над кучкой людей, как бы издеваясь, но казалось, на них никто не обращал внимания. Люди не выглядели угрюмыми, они весело переговаривались, ухаживали за детьми, занимались какой-нибудь работой, которую принесли с собой. Они, казалось, совсем не волновались за судьбу здания. Вероятно, им уже не раз приходилось так отсиживаться и до сих пор ничего не происходило, а следовательно, и не произойдет. Среди взрослых бегали дети, кричали и играли с игрушечными батареями на самом нижнем балконе. Для них все это было естественным. Это их дом. Они родились в нем и другого у них не было. Они были очень маленького роста и их было немного. На одном из самых нижних балконов дети резвились особенно оживленно, но там, у колонны, стоял стражник, единственный молодой человек во всем зале, который нетерпеливо отгонял детей прочь. Он стоял у дверей отгороженного у балкона пространства, и хотя Флетчеру не было видно, что там, он прекрасно мог догадаться об этом. Он запомнил это место и снова принялся осторожно спускаться вниз.
То, что часть людей защищала здание на крыше, а остальные находились в зале, помогло Флетчеру повсюду проходить незамеченным. И эта обитаемая часть была намного хуже покинутой. Отовсюду пахло нищетой и смертью, всюду чувствовалось безразличие и забвение. Сломанные машины, забаррикадированные двери и окна, произведения искусства, валяющиеся по углам, в общем, когда-то прекрасное здание - произведение искусства архитекторов и инженеров гордой расы - превратилось не более, чем в жалкое убежище дегенеративных ее остатков, которые даже не могли соблюдать чистоту.