Васька прислушался и радостно
поинтересовался:
– Дима, это ты?
Шкаф загудел и затрясся от отборных многоэтажных выражений. Мы с Лубенчиковым распахнули дверцы и тщательно изучили содержимое. Однако
среди висевшей внутри одежды не было ни малейших признаков Капустина.
– Да где ж ты? – недоуменно нахмурился Васька.
В ответ громыхнул новый поток ругательств. Мы наконец-то сообразили. С огромным трудом выдвинули нижний, предназначенный для постельного
белья ящик и Васька восхитился:
– Какая экономная упаковка!
Сжатый в эмбриональной позе – голова между ног – Дима свирепо заскрежетал зубами, пытаясь самостоятельно выбраться из ящика. Однако
затекшие конечности плохо его слушались и Лубенчиков торопливо помог другу обрести вертикальное положение.
– Ну ты и гад! – процедил Димыч, переводя дух.
– Какая черная неблагодарность! – искренне изумился Васька и вовремя пригнулся – кулак Капустина просвистел в миллиметре от его уха.
– А если б эта твоя хреновина вообще меня на атомы распылила? Я ведь не шкаф, понимаешь?! Я – человек!
– И это звучит гордо, – с безопасного расстояния согласился Лубенчиков, – Да не горячись так! Я ведь сначала на кошке проверил.
– На кошке? А если она через пару дней сдохнет?!
– Сдохнет – значит больная была… – не слишком уверенно пожал плечами Васька и, натолкнувшись на мой осуждающий взгляд, испуганно прикусил
губу: «А если и вправду сдохнет?»
– Кис-кис-кис! – Лубенчиков выскочил из гостиной.
Димыч тяжело опустился на диван. Судя по лицу, к нему уже возвращалась способность здраво рассуждать. Мы переглянулись и я заметил:
– А ведь Васька прав. Одна эта коробочка стоит намного больше двух штук баксов.
Капустин поднял на меня лихорадочно блеснувшие глаза:
– Какие там штуки, Лёха! Дело пахнет миллионами!
«Ого! Он что, тоже заразился?»
Печальный Лубенчиков вернулся в гостиную, разводя руками:
– Нигде её нету. И главное молчит, стерва, не отзывается. Кис-кис – и ни гу-гу!
– Неудивительно, – сухо заметил Дима, – Я б на её месте тоже… Дай-ка сюда коробочку!
– Это еще зачем? – опасливо попятился Васька.
– Да вот, хочу проверить: поместишься ты в тот ящик… или придется малость укоротить.
Я кашлянул, кусая губы.
– Честное слово, Дима, это ведь не специально получилось, – защищался Лубенчиков, – Наверно штуковина сама управляет оптимальным
заполнением. Чем меньше остается полезного объема, тем плотнее упаковка…
– Ага, упаковал бы я тебя – чтоб родная бабушка не узнала!
На простодушном лице Васьки расцвела улыбка младенца. Вот только расставаться с «волшебной» коробочкой он не торопился.
Диме пришлось напомнить о двух тысячах баксов, которых Лубенчикову не видать, как своих ушей. Это было сильным доводом. Голубоватая
«мыльница» перекочевала ко мне в руки. Я передал её Капустину, а Васька сделал попытку выскользнуть из комнаты.
– Стоять! – сурово приказал Дима, – Ну-ка, расскажи, как управлять этой хреновиной!
– Честно говоря, я сам еще толком не разобрался…
– А на людях уже испытываешь! Всё таки гад ты, Лубенчиков!
В порядке эксперимента, Капустин немедленно дематериализовал пару стульев, телевизор «Электрон» и большое кресло, из которого пулей успел
выпрыгнуть Васька.