– Сюда, сюда, скорее!
– Что случилось?
– Тут мальчик немой! – затараторили обе наперебой.
Бублику ничего не оставалось делать, как тихонечко сбежать.
Свернув на соседнюю улицу и отбежав так далеко, чтобы сердобольные дамы его не догнали, он снова, не спеша, пошёл по городу, глазея по сторонам.
И снова попал в историю.
На этой улочке среди бела дня грабили лавочку. А, может, и не грабили, может, забирали награбленное.
Во всяком случае, хозяин и его помощник голосили “ГРАБЯТ!”, трое напавших вопили “СВОЁ БЕРЕМ, ХАПУГА!”, а зеваки стояли кругом и откровенно наслаждались зрелищем.
Ну и Бублик подошёл посмотреть – что он, рыжий что ли?
Предметом грабежа был длинный холщовый мешок, который тянули в лавочку хозяин и помощник с одной стороны, трое грабителей из лавочки на улицу – с другой.
Наконец мешок не выдержал и лопнул по шву. Из него на землю лавиной посыпались крохотные белые раковинки.
Отчаянные крики раздались с обеих сторон.
В это время подскочили городские стражи.
Троица, бросив мешок, смешалась с толпой зевак, а зеваки, сообразив, что развлечение кончилось, кинулись врассыпную. Бублик помедлил – и его за шиворот поймал один из стражей.
– А, это ты, поганец?! – рявкнул он.
– Нет! – гордо сказал Бублик.
А получилось обычное “ы”.
Пришлось удирать вместе со всеми, вырвав ворот из цепких пальцев.
“Ну, весёлый город Перекресток!” – подумал Бублик, вытирая пот улиц через пять.
Но дальше улочки пошли вроде бы поспокойнее: народу было мало, домики стояли не так тесно друг к другу.
А отдельные – так и вовсе обособились.
Они были построены на выпирающих из земли скалах и сверху гордо посматривали на соседей. Крутые витые лесенки вели с мостовой к крылечкам, висящим над головой.
Один из домиков особенно привлёк внимание Бублика: скала под ним напоминала голову старого моряка, изборождённого трещинами-морщинами, с усталым обветренным лицом, с плотно сжатыми, потрескавшимися губами. А на макушке, словно шапка, примостился дом.
Бублик обошёл кругом, – нигде не было ни лестницы, ни ступенек, вырезанных в скале, ни скоб. Он заинтересовался и пошёл в обход ещё раз.
И тут сверху его стукнуло что-то тяжелое, да так, что он упал.
А когда, чувствуя звон в голове, поднялся, увидел: из окон дома свисают верёвочные лестницы, по ним спускаются смуглые люди с длинными золотыми серёжками в ушах.
И вид у них самый, что ни на есть, угрожающий.
– Стой! – гортанно кричали они Бублику.
Вспомнив недавний опыт у лавочки, Бублик предпочёл взять руки в ноги и бежать, что было сил.
Люди в серёжках уверились, что мальчишка замешан в чем-то, известном только им, и, едва коснувшись пятками земли, кинулись в погоню.
Будь дело в другое время, Бублик бы просто покрутил пальцем у виска, сказал им: “Вы что, с ума сошли?” – и пошёл бы себе на корабль. Но попробуй что-нибудь объяснить, когда из всех звуков в твоем распоряжении только унылое “Ы”.
И Бублик припустил ещё сильнее.
Ноги его каким-то чудом запомнили дорогу и он, оставив позади ограбленную лавочку, на пороге которой хозяин, причитая, собирал в лукошко рассыпавшиеся раковинки, и трех дамочек, так и стоявших на том же самом месте, что и два часа назад, прибежал на рынок.
Погоня чуть отстала и Бублик, не притормаживая, нырнул в ту самую неприметную дверцу, куда зашла тетушка Гирошима.
* * *
А она, по-прежнему, была там: ещё бы, в лавочке продавали лекарственные зелья, подозрительно смахивающие на колдовские.
Кругом висели когтистые сушёные лапки и чешуйчатые, натёртые маслом до блеска хвосты. Громоздились на полочке вдоль задней стены черепа зверюшек, начиная с самого маленького, наверное, мышиного и кончая огромным, не иначе как драконовым.