Значит, остается искать следы. Если не человека, то хотя бы машины. А раз так - придется пощупать Филина. Правда, искать его сейчас бессмысленно: раньше десяти он не появляется. Филин - птица ночная. Значит, часа два можно поспать - кто знает, как пойдут дела ночью.
Приняв это решение, я свалил посуду в мойку, - Магда завтра наведет порядок, - и отправился в "задушевную". Может, сон и сокращает жизнь, но доставляет удовольствие.
* * *
В половине десятого я двинулся в обход излюбленных филиновых мест. Во "Фрегате" его еще не было. В "Щах и каше" тоже. Не попался он мне и в "Гамлете" - просторном полутемном подвале, излюбленном месте столичной богемы. Здесь я довольно долго бродил между столиками и даже посидел с четверть часа у стойки, приглядываясь к лицам, искаженным багровыми электрическими сумерками: Филин появлялся тут, пожалуй, чаще всего. Душа у него, видите ли, богемная( Затем я навестил "Берлогу", "Стерлядь золотую" и даже заглянул в диско-бар "Ивушка", более известный в народе как "Бешеный децибел" - название, комментариев не требующее. Здесь я встречал Филина всего один-единственный раз, но на всякий случай посмотреть стоило. Однако поиски мои оказались тщетными. Я вздохнул и двинулся по второму кругу. Половина одиннадцатого для Филина - раннее утро.
Филин был фигурой колоритной. Прозвище свое он получил не столько как производное от имени - Филипп, - сколько за привычку и вывернутым суткам. Днем его никогда и никто не видел. Говорят, он отсыпался где-то в своей норе и вылезал из нее не раньше десяти вечера, чтобы не сходить с горизонта уже до самого утра. Он был идеологом и вдохновителем подпольного автобизнеса. Если у вас угнали машину, то разумнее - увы! - было идти не в полицию, как положено по закону, а к Филину. И за соответствующее вознаграждение машина без единой царапинки возвращалась к вам. В противном же случае перекрашенная, с перебитыми номерами и вполне достоверными - комар носу не подточит - документами она могла всплыть в любом конце не только Биармии, но и всей Конфедерации, от Новгородской республики до Православно-Коммунистической ассоциации народов Приморья. Связи у Филина были развитые. Снабжал он кое-кого машинами с незарегистрированными номерами - этакая прокатная контора уголовного мира. Но сам при любых обстоятельствах оставался чист перед законом, аки слеза младенца. Не раз уже полиция выметала едва ли не всех его шавок и шестерок - мальчиков, за сотню-другую кун готовых угнать любую машину или попросту раздеть ее за тридцать секунд на глазах у изумленной публики, колдунов - автомехаников, преображавших "волги" и "вольво" о таким искусством, что их не узнал бы не только владелец, но и родной завод; наконец, пчелок, собиравших и переносивших информацию и совершавших сделки. На считанные недели деятельность фирмы Филина увядала, но потом сеть возрождалась в прежнем виде и с прежним размахом. Менялись только имена. Не удалось установить даже, как Филин раздает свои ценные указания и каким образом получает причитающиеся ему за общее руководство проценты. Неизвестным оставалось и то немаловажное обстоятельство, работал ли Филин на себя самого или под чьей-то могучей дланью.
Впервые мне пришлось с ним столкнуться в самом начале частно-сыскной деятельности, выполняя поручения нескольких клиентов, хотевших вернуть свои машины и не надеявшихся на помощь полиции. Скажи мне кто-нибудь в курсантские годы, что я буду преспокойно улаживать дела с одним из боссов пусть даже боссов невысокого полета - организованной преступности, - морду бы набил. Был я тогда идеалистом и максималистом, и свою цель видел исключительно в том, чтобы наш маленький народ избавился наконец ото всей этой похабели.