- Семьдесят тысяч нойе-марок. Ронда вытаращилаглаза.
- Семьдесят тысяч?! И ты не видишь никакого подвоха?
- Здесь замешан престиж, - напомнил я Ронде. - Престиж и академическая слава. Ученый ценит это гораздо больше, чем деньги. Вспомни, много ли мы знаем о колониях "Гигантского скачка"? Почти ничего. Под конец войны был нанесен удар по куполам на Ганимеде, и все пошло прахом. Мы не знаем, какими были их приборы астронавигации, как они умудрялись создавать столь компактные экосистемы, да и вообще, как им удавалось вгрызться в астероид на восемнадцать километров. Ученые готовы вылезти из кожи вон, чтобы все это восстановить.
- Триста тысяч нойе-марок - это все равно много. Я опять пожал плечами.
- Иначе не попасть в историю. А ведь если ее конкуренты летят на собственном корабле, то мы ее единственный шанс добраться туда первой.
Ронда покачала головой.
- Извини, но мне этого не понять.
- Мне тоже, - с готовностью признался я. - Потому, наверное, мы с тобой и не ученые. Она криво усмехнулась.
- А я думала, потому что мы находимся на другой ступеньке общественной лестницы.
- И это тоже. В общем, нам остается сосредоточиться на том, как мы будем спасать людей, которые проторчали в космосе больше века.
- И надеяться, что Кулашава выполнит свою часть договоренности, даже если мы проиграем гонку, - изрекла Ронда. - Вряд ли подобная тема всплывала в вашем разговоре.
- Действительно, не всплывала, - медленно проговорил я, чувствуя, как мой лоб собирается в глубокие складки. - Надо бы, наверное, об этом потолковать.
- Можешь поднять этот вопрос, когда речь зайдет о грузе, - подсказала Ронда. - Кстати, если мы все-таки получим премию, ты, надеюсь, учтешь и наши интересы?
- Можешь не беспокоиться, - заверил я ее, вставая и направляясь к люку. - Я их потрачу с пользой для всех.
- Новые двигатели? - с надеждой предположила она. Я загадочно улыбнулся и вышел.
***
Сканирование груза Кулашавы на предметный состав отняло у Билко немного времени и мало что дало. Были обнаружены детали электрооборудования, элементы питания, магниты, непонятные синтетические мембраны. Радарное прослушивание оказалось интереснее: в каждом ящике волны дважды натолкнулись на что-то непроницаемое, вроде закаленной керамики. Ответ Кулашавы развеял наши сомнения. По ее словам, в ящиках лежали наборы промышленных сонаров глубокого действия. Колонии "Гигантского скачка" считались огромными полостями в центре астероида, однако эти предположения ничем не подкреплялись; если "Мир свободы" окажется ульем с бесчисленными комнатами и проходами, нам надлежало начать исследование с изучения его внутренней структуры.
По истечении первых четырех часов музыкальной программы Джимми выдержал получасовой интервал и снова запустил музыку. До места назначения, вычисленного Билко и мной, оставался один час сорок восемь минут полета. Музыка отзвучала секунда в секунду. Мы зависли в пространстве и уставились в носовой иллюминатор.
Там не было ровно ничего.
- Где же планетоид? - осведомилась Кулашава, глядя через мое плечо. Вы утверждали, что он здесь.
- Это вы утверждали, что он здесь. Мы находимся в точке с координатами, которые вы продиктовали. - Я боролся с желанием отодвинуться от нее, но боялся нарушить приличия. От ее дыхания стало жарко моей щеке, к тому же она явно перестаралась, пользуясь духами. - Мы проверяем, нет ли ошибки, но...
- Мои координаты безупречны! - отрезала она. Щека запылала еще жарче, из чего я заключил, что Кулашава сверлит взглядом мой затылок. К счастью, работа с пультом требовала всего моего внимания, поэтому я мог не оглядываться на собеседницу.
- Если мы залетели куда-то не туда, вся вина ляжет на вас.