* * *
Как и в первый раз, он вернулся, неся в охапке яростно отбивавшуюся от него близняшку.
- Оставь меня! - вопила та, корябая ему лицо ногтями. - Оставь меня в покое!
Когда приблизились к лаборатории, она обмякла и спокойным голосом произнесла:
- Я ухожу.
И сразу же потеряла сознание. А когда её положили на стол, чтобы ввести сыворотку, девочка была мертва.
Она лишила себя жизни... сознательно. А остальные близнецы в это время плясали бесенятами за дверью, припевая:
- Отлично сделано! Отлично сделано!
Уго рванулся было в их сторону, чтобы приволочь кого-нибудь еще, но Марта жестом остановила его.
- Бесполезно, - вымолвила она. - Они поступят точно так же одна за другой. Вижу только один выход.
- Какой? - с замиранием сердца тихо спросил Жоаким.
- Уезжаю с Лизой. Хочу устроить её в безопасное место, выведя из-под влияния сестер.
* * *
Все необходимые распоряжения Марта сделала по телефону.
После обеда прибыл фуникулер, чтобы забрать её. Она вышла с больной дочкой в руках, завернутой в кучу одеял.
- Я вернусь, - бросила она Жоакиму. - А пока компанию вам пусть составит Уго.
И она последовала за своим верным слугой, несшим на плече тяжелый чемодан.
Жоаким, понурив голову, заперся в лаборатории. Густой туман пропускал снаружи в окна лишь слабый рассеянный свет. Все лампы были зажжены. Когда сияние от них потускнело, биолог понял, что вагон подвесной канатной дороги начал спускаться вниз. Ученого охватило толскливое чувство полного одиночества.
Полегчало лишь тогда, когда послышались шаги возвращавшегося под аккомпанемент пощелкивавшего бича Уго.
* * *
В отсутствие Марты и Лизы возобновились кошмары первых ночей, проведенных им в Пуррах.
Но теперь сон гнала от него не паучиха Ванда. Та, кстати, давно уже не появлялась в покоях. Должно быть, нашла себе логово подальше от близняшек, гонявшихся за ней.
Пять уцелевших девчонок стали совершенно невыносимыми. Полностью предоставленные теперь самим себе, они носились где им заблагорассудится, сбиваясь ночью в шумные ватаги. То и дело в самых различных местах раздавались их сухие и скрипучие смешки. Они шептались, карабкались по лестницам, пели какие-то совершенно абсурдные песенки, скакали на одной ноге в зале для стражи, где они мелом разграфили пол для весьма усложненной игры в классы, обозначив квадраты: НЕБО, АД, ЧИСТИЛИЩЕ, МАЛЫЙ и БОЛЬШОЙ КОСМОС, ЭФИР. Встречались там и совсем незнакомые слова, почерпнутые ими в старинных книгах типа: ШАШАСРАРА, АЖНА, ВИШУДДА, а также совершенно непонятные магические знаки, смахивавшие на кольца змеи.
В качестве дополнительных предметов, использовавшихся для бросков в этом странном развлечении, значились: человеческий позвонок, игральная кость, кусок черепицы, погремушка и несколько монеток античных времен.
И Жоаким был вынужден всю ночь вслушиваться в скрежет летавших по плиткам погремушки и человеческого позвонка. Или же девчонкам вдруг взбредало в голову скрестись в его дверь, припевая при этом:
ОСТАЛСЯ С НОСОМ ЖОАКИМ,
СТАРИК-ПЕДАНТ ТЕПЕРЬ ОДИН.
И снова - бездушные смешки, а затем сумасшедшая беготня.
Наконец они принялись за орг. Сначала тыкали в инструмент одним пальцем, и ученый нередко резко просыпался весь в поту оттого, что в барабанную перепонку начинали ввинчиваться одна-другая пронзительные ноты, за которыми следовала адская какофония звуков. Потом сказалась их исключительная одаренность, и близнецы стали играть, повинуясь инстинкту; своими ловкими пальчиками они умели извлекать из пяти клавиатур фантастические симфонии. Они сочиняли мотивы невероятной, неземной красоты. Но это великолепие несло в своем величии что-то невыносимое.