Она едва доставала моему отцу до плеча. Но в ней чувствовалась такая сила, что с ней было бесполезно тягаться десятку мужчин;
Леди была сильна, как старое дерево, бесчисленные годы сгибавшееся под напором нескончаемых бурь, но так и не сломленное. За спиной Леди стояли мистер Дамаронд и Человек-Луна и тоже внимательно смотрели на нас.
- Добрый день, - поздоровалась с Леди мама. Леди кивнула ей в ответ. У отца был вид человека, запертого в темном чулане вместе с тарантулом. Он шарил взглядом по сторонам, отыскивая путь к бегству; но мой отец был джентльмен и не мог позволить себе так просто броситься наутек от дамы.
- Том Мэкинсон, - повторила Леди, - вы и ваша жена вырастили очень талантливого мальчика.
- Я.., мы.., мы старались воспитать его как можно лучше. Благодарю вас.
- Он такой великолепный оратор, - продолжила Леди и улыбнулась мне. - Ты отлично смотрелся.
- Благодарю вас, мэм.
- Как твой велосипед?
- Отлично, мэм. Я назвал его Ракета.
- Прекрасное имя.
- Конечно, мэм. И знаете... - Я немного подумал и решил, что сказать все-таки нужно. - У него в фаре золотой глаз.
Брови Леди чуть-чуть поднялись. Совсем немножко.
- В самом деле?
- Кори. - закричала мама. - Прекрати выдумывать!
- Мне кажется, - сказала Леди, - что велосипеду всегда стоит видеть, куда он едет. Для блага своего хозяина. Чтобы вовремя обогнуть препятствие или свернуть, если впереди беда. По мне, так в велосипеде, принадлежащем мальчику, должно быть немного от коня, от лесной косули и даже, знаете ли, от черепахи. Это для ума, понимаете?
- Да, мэм, - отозвался я за всех. Леди знала толк в велосипедах, это уж точно.
- Вы очень добры, мэм, - обратился к Леди отец. - Велосипед - это такой щедрый подарок. Обычно я не принимаю милостыню, но...
- Это не милостыня, мистер Мэкинсон. Это была награда за доброе дело, заслуженная награда. Миссис Мэкинсон, мистер Лайтфут по-прежнему в любой момент в вашем распоряжении. В вашем доме ничего не нет для починки?
- Нет, благодарю вас. Кажется, все работает исправно.
- Ну что ж, - вздохнула Леди и взглянула на моего отца. - Ваши дела идут не слишком хорошо, верно, мистер Мэкинсон? По-моему, вы близки к нервному срыву.
- Я очень благодарен вам за внимание, миссис.., гм... Леди. - Отец взял маму под локоть. - Извините, но нам пора домой.
- Мистер Мэкинсон, нам с вами есть о чем поговорить, - тихо сказала Леди отцу вслед. - Нам стоит встретиться. Дело касается жизни и смерти, надеюсь, вы понимаете меня? Вы понимаете, что я имею в виду?
Отец остановился. Я заметил, как перекатываются на его щеках желваки. Он не хотел оборачиваться, но Леди заставила его это сделать. Может быть, он тоже почувствовал ее жизненную силу - чистую, исконную силу жизни, - которая может прожечь человека насквозь, как когда-то это показалось мне. Было видно, что он хочет идти дальше, но не может сделать ни шага.
- Вы верите в Иисуса Христа, мистер Мэкинсон? - спросила отца Леди.
Вопрос разрушил последнюю линию обороны отца. Он повернулся и снова взглянул на Леди.
- Да, я верю в Христа, - мрачно ответил он.
- Я тоже, мистер Мэкинсон, тоже верю в Христа. Иисус Христос был самым совершенным из людей, насколько это вообще возможно, и тем не менее он тоже из последних сил боролся и страдал. В иной день ему казалось, что больше он не сможет сделать и шага. Как тогда, когда прокаженные и калеки хватали Христа за ноги и почти свалили его на землю, умоляя о чуде, и не отступались от него до тех пор, пока он все-таки не явил им чудо. Я хочу сказать, мистер Мэкинсон, что даже Иисусу Христу иногда нужна была помощь; и он не был слишком горд и просил о помощи, когда другого выхода не было.
- Но мне не нужна... - Отец замолчал.
- Вы сами все понимаете, - продолжила Леди.