На этот раз в день встречи я сильно дергался, а потом черт понес меня в эту маленькую кафешку у Центрального рынка, где я таким романтическим образом из жизни в жизнь встречался со своей Иришкой. Не то чтобы я чувствовал предательство со своей стороны, какое там предательство, здесь какие-то другие категории применять надо, людьми не придуманные за ненадобностью, словом, как бы я себя перед собой ни оправдывал, чувство вины, или скажем так - тень от тени чувства вины, - я перед ней, что хотите делайте, а испытывал. Фантомные боли любви. Рита даже не знала, куда это я пошел. Но, как я потом узнал, она очень волновалась. Вот дурочка. Ведь у меня еще не прошло пятилетнее воздержание, ей вообще волноваться было незачем, у нас же телепатия. Но телепатия телепатией, а у нее есть одна интересная особенность, у моей Риты. Она не слышит того, чего не хочет слышать, и не видит того, чего не хочет увидеть. Это все люди так, но у нее просто зашкаливает это свойство. На это я и рассчитывал. Тем более, что никаких таких шагов я не планировал. Мне просто посмотреть на Иришку хотелось, как она, все-таки столько лет. Потолкался там немного, шпана там сидела прежняя и та же тетка старая лет сорока пяти со своим двадцатилетним альфонсом в углу у окна шампанское глотали. Иришки не было. В первый раз за черт его знает сколько жизней Сурка я немного забеспокоился, взял такси и поехал в Теплый Стан, где она жила со своими мамой и отчимом. Позвонил в дверь.
Мама и отчим, какие-то необычно жалкие (или это мне показалось?), сидели дружка с дружкой на диванчике напротив двери в гостиную и непонимающе на меня смотрели. Квартира их, знакомая, как собственное лицо, тоже мне в тот раз уж очень нищенской показалась.
- А вышла замуж Ирина. Уже полгода как вышла замуж. А вы, извините, кто?
Я до сих пор не могу привыкнуть, когда родные люди напрочь не признают.
- Старый друг, - сказал я. - По институту еще. Как-то провожал, вот, запомнил. Решил узнать, что и как. У нас тут встреча намечается. Однокурсников. У вас адресок ее не найдется? Или телефончик?
Нашлись и телефончик, и адресок.
Уже догадываясь, в чем дело, я помчался на Новокузнецкую, по тому самому адреску. Уселся в скверике, настроился на долгое, многодневное ожидание, надо было еще как-то Риту успокоить, но меня трясло, с Ритой решил потом разбираться. Может, даже расскажу правду. Даром что телепатия. Окна не горели. Поскольку на дворе стояло лето, они могли вполне укатить в отпуск, а у родителей Иришкиных я, урод в жопе ноги, этот пункт уточнить не удосужился.
Но мне повезло. Тихо переговариваясь, они под руку вышли из-за угла, часа даже не прошло ожидания. Рогатый шел решительно, точно так же, как когда-то и с моей Ритой, но немного сдерживал темп, приноравливаясь к Иришкиному шагу (она всегда ходит медленно), и что-то ей бормотал, она вполголоса отвечала. Что и говорить, красивая женщина, и наряды на ней были не чета тем, что я покупал, даже если и деньги присутствовали. Счастлив был Рогатый, любовно к ней склонялся, на цыпочках мог нести, пусть только захочет, а она тихо сияла, прямо как со мной - в прошлые мои жизни Сурка. Пегенький такой прыщ, но очень сильный. Кому, как не мне, знать.
- Так, - сказал я себе на своей скамеечке в одну восьмую голоса. - Вот так ничего себе! Что ж это такое выходит?
Выходило почти однозначно, хотя и тоже ужасно глупо - убийствами вот этими Рогатый не мстил мне за честь поруганную свою, а, наоборот, отбивал у меня жену. Не делал я ему, как выясняется, ничего дурного ни до тридцати семи лет, ни после, он просто решил отобрать у меня любовь. Не сволочь я, тайно скрытая, это только он сволочь! Я даром все эти жизни переживал, что на какую-то совсем уже чрезмерную гадость способен. И Риту мне подсунул, гадина, чтоб Иришенькой завладеть.