Дионисо бережно высвободил пальцы и взял с ближайшего столика чистую салфетку. Расстелив ее на столе, он набросал углем портрет испуганной парочки. С салфетки глядели молодожены, которыми иллюстраторы любовались весь вечер те же светящиеся от счастья лица, то же взаимное обожание.
- Окажите мне честь принять это, - попросил Дионисо, закончив. - К сожалению, меня не будет в Диеттро-Марейе, когда родится ваш ребенок, и я не смогу написать его, хотя рисовать ребенка таких красивых родителей - истинное наслаждение. Пожалуйста, разрешите подарить вам этот маленький сувенир в знак моих надежд на ваше счастье вместе с пожеланиями родить здорового, крепкого сына.
Северин взял у него салфетку.
- Вот теперь подходит!
Он расстелил рисунок поверх внутреннего деревянного круга, приладил на место внешний, затянул медный винт и протянул девушке пяльцы. Она взяла их дрожащей рукой.
- Подписано Дионисо Грихальва, значит, это личный подарок. Вы в самом деле не можете не принять его, - весело добавил Северин. - Он умрет от стыда, если вы откажетесь.
Молодой муж взял себя в руки и сказал с достоинством:
- Мастер Дионисо, если наш ребенок будет мальчиком, мы назовем его в вашу честь. Мы у вас в долгу.
- Нет, нисколько, - возразил Кабрал.
И, обращаясь уже ко всем присутствующим, он объяснил:
- Вы были свидетелями одной из давних традиций Грихальва. Как-то вечером, в 1123 году. Верховный иллюстратор Риобаро обедал в хорошем ресторане - таком, как этот. Вышло так, что каким-то студентам рядом с ним случайно подали чужой заказ. - Он бросил красноречивый взгляд на пристыженного официанта. - И они не смогли расплатиться. Чтобы не обидеть студентов, Риобаро не стал платить деньгами, вместо этого он нарисовал картину на скатерти и подарил ее хозяину ресторана. Она все еще украшает стену там, в Кастейо Хоарра.
- В Кастейо Гранидиа, - поправил его Дионисо. Уж он-то знал!
- Да, в Кастейо Гранидиа, - согласился Кабрал, глядя на Дионисо. - В любом случае с тех самых пор, если кто из нас попадет в такую же ситуацию, в память великого Риобаро делает так же, как и он, и подписывает картину его именем.
Дионисо поклонился покрасневшей от смущения женщине.
- Так что, как видите, нарисовать вас - для меня большая честь. Благодарю за предоставленную мне возможность. Эн верро, это я у вас в долгу.
Потом, когда они пробирались через лабиринт улочек домой, в резиденцию, оказалось, Рафейо был настолько пьян, что впал в сентиментальное настроение.
- Эт-то было прекрасно, - повторял он, цепляясь за плечо Северина. Прекрасно!
- Мы знаем, - терпеливо ответил Кабрал. - Ты нам это уже много раз говорил.
- Прек-ррасно, - настаивал Рафейо, - Даже похоже на работу самого Риобаро!
- По обычаю, - объяснил Дионисо, - мы стараемся использовать его стиль.
- С-совсем как у него! - кивнул Рафейо.
- Чертовски похоже, - согласился Кабрал. - Может, тени и не совсем так положены, но уж подпись - один к одному!
Человек, когда-то называвший себя Риобаро, удивленно поднял брови.
Рафейо поспешил на защиту.
- Совсе-ем как у Риобар-ро-ооо...
Северин оттолкнул мальчика от себя и удержал на расстоянии вытянутой руки, но слишком поздно. Изысканный обед из семи блюд вперемешку с вином и домашней настойкой извергнулся на новые ботинки Северина.
- Мердитто!
Дионисо и Кабрал расхохотались. Рафейо выскользнул из рук Северина и растянулся во весь рост на булыжной мостовой. Поднимать его они предоставили Северину - не пачкать же всем одежду, нести тоже отказались. Они лишь продолжали хохотать, когда Северин перекинул бесчувственного мальчика через плечо, как мешок с тряпками для бумажной фабрики, и тащил его все шесть кварталов до самой резиденции.