– Распелась, – сердито проворчал Колька – Сегодня нужно обязательно до Машины добраться, вожак опять затевает что-то. Главное, у нас никакого оружия нет, даже рогатки паршивой.
– А ты сделай
– Ха-ха! Из чего? Из твоей ленты, что ли?
– Почему из ленты? А что у тебя на курточке в пояс продернуто? Голова! Погоди, погоди выдергивать, сперва навар из чеснока сделаем.
Милочка сбегала в соседнюю пещеру и принесла довольно вместительную чашу из грубо обожженной глины. Следы прутьев были видны на ее красных боках, как видны на бетонных стенах порой следы опалубки. Милочка налила воды, бросила в нее чеснок, предварительно разрезав его на малые кусочки, поставила чашу в костер, плотно закрыв ее глиняной крышкой. Крышку она обмазала глиной, чтобы пар не выходил и настой получился покрепче Через час она отодвинула костер, оставив чашу на горячем камне – чтоб долго не остывала, раскупорила ее – резкий чесночный дух наполнил пещеру.
Налив полную флягу, сделанную из мамонтовой кости, Милочка побежала в пещеру, где жил Огей. Она увидела мальчика лежащим на шкурах. Он был раздет донага, и старый художник натирал его пучком красноватой травы. Огей кричал и вертелся, пытаясь вырваться, но увидев Милочку, замолчал и лежал покорно.
Старик замотал Огея в теплую пушистую шкуру и оглянулся.
– Выпей, Огей! – сказала Милочка. – Это должно помочь.
Огей улыбнулся и глотнул горячий острый напиток Он уморительно сморщился, но тут же снова на лице его появилась улыбка.
– Огненная вода? – спросил он.
Тогда старик тоже попробовал питье, причмокнул и одобрительно кивнул девочке.
– Я сделала много огненной воды, – сказала Милочка – Нужно, чтобы все больные выпили. Это поможет…
– Хорошо. Они придут, – ответил старик.
Милочка надела на шею Огею ожерелье из чесноковинок, нанизанных на жильную нитку, и вернулась к себе.
Вслед за ней в пещеру вошел вожак и его приятели. Чихали они немилосердно, но пить отвар отказались наотрез. Хмуро постояли они у входа и ушли. Зато все остальные входили, выпивали по нескольку глотков огненной воды, возвращались в большую пещеру, где старый художник натирал их жгучей красной травой и укутывал в шкуры.
…К вечеру брат и сестра собрали свои нехитрые пожитки и приготовились к побегу.
– Так, – подводил итоги Спиридонов, – рогатка, крючки, фонарик. Фонарик выбросим, лишняя тяжесть… Перочинный нож – Огею. Спички. Спичка одна осталась, последняя. Жаль.
– Ну ничего, дома их полно.
– Ха-ха! Домой еще вернуться надо.
У входа в пещеру раздался шорох Осторожно отодвинув полог, вполз Огей. Плотно закрыв шкуры, чтобы свет костра не был виден снаружи, он выпрямился. Вид у него был совершенно здоровый, но мальчишка был явно встревожен.
– В чем дело? – в один голос спросили брат и сестра.
– Плохо Вожак и его люди спрятались недалеко от вашей пещеры. Дай мне свою курточку.
– Я еще плохо понимаю по-ихнему, – сказал Колька Милочке, – он в самом деле куртку просит. Зачем?
Милочка негромко перекинулась с Огеем несколькими фразами, потом сказала брату:
– Он не хочет объяснить, но так нужно/ Значит, у него есть причина.
Огей погладил Милочку по плечу, притронулся к Колькиному. Спиридонов протянул ему нож. Огей улыбнулся, хотя в глазах его стояли слезы. Он набросил куртку, сунул в карман нож и, уже не прячась, резко распахнул полог и вышел в темноту. Брат и сетра залили костер, чтобы не видно было, как они выйдут из пещеры, и с легким сердцем покинули жилище, потому что тревога тревогой, а домой все-таки хочется. Они удивились, что погони нет, и все же заспешили, заторопились – кто знает, как все обернется?
А погоня летела за ними в другом конце леса.