Когда мы сели за столик, он посмотрел на девушку долгим, оценивающим взглядом, и в его глазах я прочел удивление и восхищение.
- Синьора! Синьора, какое счастье, чем могу служить вам?
Она сняла солнцезащитные очки, и в отсвете красного абажура настольной лампы ее глаза засверкали, как красные рубины.
- Заказывайте вы, - обратилась она ко мне. - Что здесь самое вкусное?
- Ризотто. Это классическое блюдо Милана, и нигде его не готовят лучше, чем у Пьеро.
- Значит, ризотто, - улыбнувшись Пьеро, сказала она.
- И котолетте а-ля миланезе. Она кивнула.
- И бутылочку сасселлы?
- Хорошо.
Когда Пьеро ушел на кухню, она открыла сумочку и протянула мне портсигар. Я взял сигарету, первую за два последних дня, дал прикурить ей,
закурил сам - все это было похоже на сон. Сам себе я казался мыльным пузырем, который тут же лопнет, стоит только слегка его задеть.
- Вы, наверное, думаете обо мне черт знает что? - спросила она, глядя мне в глаза.
- Нет. Я просто не могу поверить своему счастью.
Она улыбнулась:
- Вы, наверное, подумали, что я шизофреничка?
- Ничего подобного я не думаю. Мне кажется, что вы действовали импульсивно, а теперь боитесь, как бы вам не пришлось раскаиваться.
- Нет. Что случилось, то случилось. Не в моем характере убегать или устраивать сцены.
- Устраивать сцены, - машинально повторил я. - Мы оба позволили себе некоторую несдержанность. Но, мне кажется, жизнь была бы гораздо
привлекательнее, если бы мы шли навстречу своим желаниям, а не сдерживали своих чувств.
- Вы действительно так думаете?
- Да.
- Хорошо. Тогда я буду следовать своим желанием. Как вас зовут?
Я обрадовался, что надел сегодня чистую рубашку и побрился, поскольку далеко не каждое утро я утомлял себя бритьем.
- Дэвид Чизхольм, а ваше?
- Лаура Фанчини.
- Я думал, что у вас американское имя, а Фанчини - знаменитая итальянская фамилия.
- Я - американка, мой муж - итальянец. Я посмотрел на нее в упор:
- Итальянец или был итальянцем?
- Это имеет значение?
- Для меня - да.
- Ни то ни другое.
Вернулся Пьеро и поставил на стол два бокала “кампари” и бутылку минеральной воды.
- Ризотто будет готово через пять минут, а пока выпейте “кампарио, доставьте мне удовольствие, синьора, я угощаю.
Я положил руку на его кулак и слегка подтолкнул.
- Пьеро, у вас, наверное, много дел, - многозначительно сказал я.
Он понял мой намек и с улыбкой вернулся за стойку.
- Что вы имеете в виду - “ни то ни другое”? Он жив или мертв?
- Всего понемногу: он попал в аварию и не может ни говорить, ни двигаться, но пока жив. Вот уже четыре года.
- Извините меня. Это печально.
- Да уж, для меня так даже слишком. - Она налила в бокал немного минеральной воды.
- Если бы я знал, то не посмел бы вас поцеловать, - неловко извинился я.