- Как тебя звать-то?
- Допустим, Макс. Устраивает?
- Да хоть Крякс. Хочешь темнить - твое дело.
Официант принес шампанского и разлил по бокалам. Анджела тут же осушила бокал. Павел к своему не притронулся - поднял и поставил.
- А сам чего не пьешь?
- За рулем.
- Деловой?
- Деловой. Допивай и поедем. Я тебя снимаю. На ночь.
- Разбежался! Бабки покажи.
Павел достал кошелек свиной кожи и, закрывая рукой надпись "Рига", вытащил оттуда сотенную. Анджела протянула к купюре ладошку. Павел легонько хлопнул по ней.
- Не спеши. Сначала заработать надо. Анджела надулась.
- Только я к тебе не поеду. Наколешь.
- Договорились. Поехали к тебе... Обер, приговорчик.
- Эй, а шампани-то почти целую бутылку оставляем. И коньяк.
- Резонно. Оставил бы кому-нибудь на бедность, но что-то бедных не видать... Ты давай, слей аккуратненько коньячок в бутылочку, пробочкой заткни, в сумочку положи, как принято в приличных странах. "Бурым мишкой" подогреваться будем. А я пока с халдеем разберусь.
Расплачиваясь, Павел невольно подумал: "Эх, нелегка ты, жизнь мажорная! Ползарплаты оставляю".
Анджела взяла в гардеробе полушубок - тот самый, "кожаный в обтяжечку", отметил Павел, - и они вышли на воздух.
- Карета вон там, - сказал Павел, указывая на стоянку.
Они подошли к машине.
- Что-то авто мне знакомое, - сказала Анджела задумчиво.
- Советский стандарт, что поделаешь, - отозвался Павел. - Возьму "тойоту" - большие дяди скажут: "Не высовывайся!" - и по рогам... Ну, прошу садиться... Куда едем?
- В Купчино.
- Как скажешь.
Павел вырулил со стоянки и поехал по Лермонтовскому.
- Одна живешь?
- С женихом... Испугался?
- Чего нам боятся? Мы люди честные. Павел снял очки. Анджела посмотрела на него и вдруг взвизгнула:
- Останови! Я выйду!
- Узнала? Это хорошо. Я, конечно, могу остановиться и высадить тебя. Но в таком случае с утра начинай сухари сушить, ибо ждет тебя дорога дальняя, казенный дом...
- Не докажешь!
- А мне и доказывать ничего не понадобится... Ты ведь была на нашей свадьбе и представление о моих родственниках и их друзьях имеешь... Раскинь мозгами, если они у тебя есть, конечно.
Анджела замолчала и, надув губы, молча смотрела в окно до самого Московского. Павел следил за дорогой, но, даже не глядя на пассажирку, чувствовал, что она напряженно просчитывает, как лучше выпутаться из этой непонятной и малоприятной ситуации.
- С женихом, говоришь, живешь?
- Да, - сердито пробурчала Анджела.
- Тот самый, брюнет с усами?
- Да.
- Как зовут?
- Якуб. Он из Азербайджана, но в Питере давно уже пасется. Деловой. Травку ему возят, а он по точкам кидает...
"Так-так, - подумал Павел. - Значит, уже жениха закладываем. Демонстрируем, так сказать, готовность сотрудничать. Это хорошо".
- Давно, значит, пасется? И тебя пасет?
- Нет, хотел вначале, только старуха не дала. Своих ребят к нему прислала, они все объяснили... Теперь так живем, по любви.
- Что за старуха?
- Да есть одна такая...
Про старуху она явно не хотела распространяться. Ну, черт с ней, со старухой... Пора переходить к главному.
- Ты поняла, надеюсь, что мне от тебя надо?
- Поняла, - печально ответила Анджела. - У нас она...
- Якуб твой спит с ней?
Вопрос прозвучал резко, как удар хлыстом.
- Он со мной спит, - не без гордости сказала Анджела.
- А она что делает?
- Ничего. Живет. Домой не хочет... Ей с нами хорошо... Якуб - он добрый, он не против.
Они уже мчались по проспекту Славы, и Павел лихорадочно думал, как вести себя с этим Якубом. Руки чесались сразу же врезать по усатой морде. Но вдруг он там с дружками, или у него оружие? Может, опять поиграть в "мажора", пришел, дескать, товар купить? Не пойдет...
По указанию Анджелы они свернули на одну из безликих новостроечных улиц и остановились у стандартной девятиэтажки. Павел так ничего и не придумал.