- Он повернул лицо к Тане и буркнул: Терпсихорян, режиссер... Ну, давайте, показывайте.
- Ты сценарий-то возьми, - сказал режиссеру Никита, а Тане напомнил: - А ты не робей. Я подыграю. Сначала за товарища Зариня, потом за Илью.
Таня набрала в легкие побольше воздуху и выпалила:
- Товарищ Заринь, это что же получается, а? Уже полгода вы держите меня на канцелярской работе. Не для того я подала заявление в ЧК, чтобы протоколы разные писать. Я контру бить пришла. Прошу включить меня в группу Тарасова...
- Товарищ Лидия, - сурово прервал ее Никита-Заринь. - Мы с тобой не первый год знакомы. Видел я тебя и на баррикадах в марте семнадцатого...
- Стоп-стоп! - заорал вдруг Терпсихорян. - Утверждаю. Эпизод!
- Третья категория, - возразил Никита. - У нее еще проход с Тарасовым на фоне Зимнего и сцена на вокзале.
- Черт с тобой! - крикнул Терпсихорян. - В кадрах карточку оформишь... Завтра в десять у меня, понятно?!
- А пробы? - спросил Никита.
- Какие, к черту, пробы? Перебьются. Мы что, "Анну Каренину" снимаем?.. Ну, что встали, валите, мне еще с Невмержицким ругаться... Карточку не забудь, - напомнил режиссер, выталкивая их за дверь.
- Что, ничего не получилось? - шепотом спросила Таня в коридоре.
Никита удивленно посмотрел на. нее.
- Почему не получилось? Очень даже получилось. Лучше, чем мы рассчитывали. Будешь сниматься... Фотография при себе есть?
- Нет. Ты же не предупредил?
- Ну ничего, что-нибудь организуем... Он постучал в обитую железом дверь.
- Какого щорса?! - крикнул раздраженный голос.
- Васенька, надо бы тут одну мордашку щелкнуть... Через час Таня держала в руках голубоватый прямоугольник с собственной фотографией и номером, как на паспорте. Это был корешок ее учетной карточки, одновременно являвшийся пропуском на студию. На прямоугольнике было четким почерком написано: "Ларина Татьяна Валентиновна. Актриса".
- Приготовились! - вдруг рявкнул в мегафон Терпсихорян. - Массовка налево, камеры справа! Огнев, Ларина, по местам!
Актриса Татьяна Ларина отошла от стенки вагона, сдерживая слезы, чтобы не испортить свежий грим, и встала на назначенное место, чуть впереди группы статистов в матросских бушлатах, шинелях и красных косынках. Из вагона нехотя спустился Огнев и с хмурым сосредоточенным лицом встал рядом с Таней.
- Мотор! - заорал Терпсихорян. Перед камерой мгновенно материализовалась крупная дама с полосатой хлопушкой.
- Особое задание. Кадр семнадцать, дубль пять. Массовка зашевелилась. Яркие прожектора осветили пятачок, где стояли Огнев и Таня. Лицо Огнева преобразилось - в знаменитых глазах зажегся фанатический огонь, мелкие черты лица сделались чеканными.
- Огнев пошел! - крикнул Терпсихорян.
- Прощай, товарищ Лидия! - проникновенно произнес Огнев. - Как знать, свидимся ли еще? - Ларина пошла! - гаркнул режиссер. - Пошевеливайся.
Свет упал на ее лицо. На этот раз она выдержала, не сморгнула, не сорвала дубль в самом начале, и, вдохновленная этим успехом, решительно проговорила:
- Прощай, товарищ Илья! Мы, вся наша ячейка, верим, что ты достойно исполнишь свой революционный долг! - И, после отрепетированной паузы, прибавила другим, лирическим тоном: - Только, пожалуйста, возвращайся живой! Прошу тебя.
Огнев показал ей и камере мужественный профиль.
- Поезд пошел, поезд!!! - истошно завопил Терпсихорян.
Паровоз, стоявший на парах, издал громкий гудок, выпустил густую струю из трубы и тронулся.
- Массовка пошла!
Красноармейцы, революционные матросы и их боевые подруги двинулись вслед набиравшему ход поезду.
- Огнев пошел!
Огнев, не оборачиваясь больше, подбежал к поезду и ловко впрыгнул на подножку.
- Камера на Ларину!
Кто-то из статистов запутался в длинных полах шинели, упал, на него рухнули комсомолка и два матроса...