Ей очень хотелось выяснить, во что это он ввязался, но она не хотела первой заводить этот разговор. Неудобно как-то. Захочет - сам расскажет.
Вернулся он в приподнятом настроении, с букетом гвоздик, расцеловал жену, умял три четверти курицы и целую сковородку картошки и, поблескивая довольными, замаслившимися глазами, повлек Таню в комнату, на кровать - исключительное событие, достойное занесения в анналы семейной истории. Ей бы, дуре, лежать да молча радоваться, но радости что-то не было.
- С чего это ты вдруг? - спросила она, когда Иван, слезши с нее и немного отдышавшись, потянулся за "Беломором".
- Это тайна! - весело ответил Иван. - Ничего, скоро узнаешь.
В четверг, спихнув тяжелейший зачет по высшей математике, к которому она готовилась неделю, Таня приползла домой, еле-еле найдя в себе силы переодеться и помыть руки, свалилась в постель и заснула мертвым сном.
Но отоспаться не удалось. Разбудили ее настойчивые толчки. Она открыла глаза и увидела над собой разрумянившегося, возбужденного Ивана в выходном костюме. Он тряс ее за плечо и приговаривал:
- Вставай, вставай, нашла время!
- Да что такое? - спросила она, протирая глаза.
- Увидишь. Давай быстро, умойся, подмажься, оденься понарядней и поехали... Опаздываем!
- Куда?
- Вопросы потом! - крикнул Иван и убежал. Направляясь в ванную, Таня увидела его через распахнутую дверь кухни. Он шарил в холодильнике и что-то торопливо запихивал в рот.
На лестничной площадке Иван судорожно нажал кнопку лифта. Никакого движения не последовало - лифт не работал. Иван плюнул, выругался, что было для него совсем необычно, подхватил Таню под руку и помчался по лестнице.
До метро они бежали под низким, прыскающим моросью октябрьским небом и домчались под своды "Приморской" совсем мокрые.
- Ничего, внизу обсохнем! - сказал Иван запыхавшейся Тане. Сам он ничуть не устал от пробежки, его подпитывала буквально струившаяся из него нервная энергия.
Ехали они через весь город, до "Ленинского проспекта", потом еще тряслись в набитом автобусе, причем Иван поминутно взглядывал на часы.
- ПТУ "Коммунара" на следующей? - нетерпеливо спросил он вжатую в них бабку.
- На следующей, да, - рассеянно ответила бабка.
- Выходите?
- Я-то... Не, мне через одну...
Иван подхватил Таню, протиснулся мимо бабки, расплющив ее о чью-то спину, бабка заохала, а Иван, не оборачиваясь, продолжал пробиваться к дверям.
- Да выпустим, не дергайся! - сказал ему стоящий впереди мужик, и Иван затих.
Они вырвались из автобуса, и Иван устремился к бетонному зданию со шпилем, возвышавшемуся среди унылых и серых жилых коробок.
- Нам туда! - кричал он, увлекая за собой Таню. Редкие прохожие смотрели на них удивленно. Иван взбежал по широким бетонным ступеням и толкнул широкую стеклянную дверь. Внутри путь им перегородил металлический барьер, заканчивающийся вертушкой и стеклянной будкой вахтерши.
- Актовый зал там? - крикнул Иван, показывая вперед и напирая животом на неподвижную вертушку.
- А пропуск? - подозрительно спросила толстая, сердитая вахтерша.
- У нас пригласительные... - Иван принялся суетливо рыться по карманам, извлекая множество самых разных бумажек. Наконец он облегченно вздохнул и протянул вахтерше какой-то листочек с красной каемочкой. - Вот. На два лица.
Вахтерша внимательно рассмотрела бумажку и с явным сожалением пробурчала:
- Проходите.
Вертушка в тот же момент подалась, и Иван буквально влетел в коридор, освещенный мертвенным сиянием множества люминесцентных ламп.
- За мной! - скомандовал он Тане и побежал к дверям в торце коридора.
Они оказались в большом, заполненном на три четверти амфитеатре. Впереди, с краешку пустой сцены с краснознаменным задником, возвышалась трибуна, тоже обтянутая красным.