- Наша официальная медицина не то чтобы отрицает подсознание, но как-то умаляет его значение при образовании болезней... и вообще. Возможно, сознательно он и стремился в эту поездку, но у него внутри все это время могла неосознанно прокручиваться картина ужасной прошлогодней аварии, организм, как бы опасаясь повторения этого травматического опыта, начал вырабатывать способ защиты - отсюда и приступ.
Ада кивнула, задумчиво и согласно. Лидия Тарасовна хмыкнула: "Ничего себе защита! Чуть парень на тот свет не отправился!" Таня же сидела молча и смотрела на доктора доверчиво открытыми золотистыми глазами.
- Как он сейчас? - спросила Лидия Тарасовна.
- Буянит, - сказал доктор заметно повеселевшим голосом. - Требует, чтобы его немедленно выписали отсюда и доставили в аэропорт. Наши увещевания срабатывают весьма слабо. Похоже, то, что с ним случилось, не произвело на него должного впечатления.
- А что вы намерены с ним делать? - спросила Таня.
- Обследовать. Серьезно и всесторонне. Для его же пользы и для пользы науки. Случай-то уникальный.
- И сколько это займет времени?
- Неделю, возможно, дней десять.
- А потом?
- В зависимости. Хотя я почти на сто процентов убежден, что все обследования, включая и психотерапию, покажут, что ваш муж здоров как бык насколько это вообще возможно. Но в любом случае я рекомендовал бы перемену обстановки, отдых, покой.
- Я его знаю, - вставила Лидия Тарасовна. - Тут он ни себе, ни вам покоя не даст. Либо сбежит, либо потребует открыть здесь филиал его лаборатории. А как только вы его выпустите - тут же усвистит на свой Памир чертов!
- Надо его как-то убедить, уговорить... У нас не очень получается.
- У меня получится, - сказала Таня. - Только мне надо быть при нем.
- А что? - оживился врач. - Оснований держать его в интенсивной терапии не вижу никаких. Тотчас перевожу его в обычную палату.
- Давайте сразу в двухместную, - сказала Таня. - Для пользы науки.
- На двенадцатый круг пошли, - чуть запыхавшись, сказала Таня. - Может, в марафонцы переквалифицируемся?
- Передохнуть не хочешь?
- Пока нет. А ты?
Они бежали в ярких тренировочных костюмах по аллеям большого больничного парка под удивленными взглядами прогуливающихся и отдыхающих на скамейках больных.
- Я бы дал еще кружочков пять, только на ужин опоздать боюсь. Кушать зверски хочется.
- Ты здорово окреп здесь, Большой Брат.
- Да. Сам чувствую. Закис как-то за последний год. Работа, нервотрепки вечные, о здоровье подумать некогда.
- Теперь будем думать вместе... Значит так - еще два кружка, быстренько под душ, потом ужин, телевизор и в койку.
- А без телевизора прямо в койку нельзя?
- Так ведь рановато будет.
- А я не в смысле поспать.
Таня рассмеялась.
- Посмотрим на твое поведение. Ну, кто быстрей до того столба?
Ужинали они у себя в палате, не выходя в общую столовую - не хотелось ловить на себе завистливые и недобрые взгляды "настоящих" больных.
- Еще два дня осталось, - сказала Таня, обглодав куриную ножку. - Скажи честно, на работу хочется?
- Да ну ее, - пробубнил Павел с набитым ртом. - Сейчас там делать нечего. Половина народу в отпусках, половина - на объектах, в командировках. Старые проекты продолжать некому, новые начинать - тем более. Экспедиция все равно накрылась...
Да, без Павла памирская экспедиция потеряла всякий смысл. Как только институтское руководство узнало о его сердечном приступе, оно немедленно закрыло командировки своим сотрудникам, собиравшимся на Памир. Машину через систему военной связи удалось остановить на полдороге, возле Магнитогорска, и развернуть назад. Коллеги, приходившие навестить Павла с минералкой и апельсинами в портфелях, утешали его тем, что все вполне можно повторить через год, что материала для работы и так хватает за глаза и за уши и выглядит он, тьфу-тьфу, прекрасно.