"
На руку его, державшую плед у Таниного подбородка, заметно повеяло теплом. Он замер. Нет, не показалось.
- Зеркало, бляди! - заорал Павел. - Есть в этом доме зеркало, маленькое, карманное?
Он помчался прочь из гостиной, ударившись по дороге об стул и грязно выругавшись. Стул упал прямо на труп мужчины. Павел.перепрыгнул через него и ворвался в спальню.
- Чтоб тебя!
На трюмо лежало зеркальце. Павел схватил его и кинулся обратно в гостиную, в три прыжка пересек ее и дрожащими руками поднес зеркало к губам Тани. Поверхность стекла стала чуть матовой; Он обтер зеркальце рукавом и поднес еще раз. То же самое. Павел приложил. пальцы к безжизненному запястью Тани. Ничего. Или есть... Не поймать...
Он побежал в прихожую, к телефону.
- Это жена, жена моя, поймите! - наскакивал Павел на крупного милиционера с погонами капитана.
- А я говорю вам, никуда вы сейчас не поедете! - отбивался капитан. - До чего свидетель нервный пошел, а? Вот осмотрим место происшествия, снимем с вас показания, протокол подпишете, тогда уже...
- Да понимаете вы, что такое жена? Ее же вынесут сейчас!
- А раз жена, так смотреть за ней лучше надо было! - прикрикнул капитан. И вообще, с вами тоже надо разобраться. Не исключено, что придется вам проехать с нами.
- Брось ты, Петрович, - сказал второй милиционер, усатый и тоже в капитанских погонах. - Жмурики-то уже второй свежести. Подойди-ка на пару слов...
Он отвел первого капитана в уголок и что-то зашептал, показывая руками по сторонам.
- Вам, гражданин Чернов, смысла в больницу сейчас ехать нет никакого, вкрадчиво сказал усатый, закончив переговоры с коллегой. - Вас туда и на порог не пустят. Не полагается категорически. А завтра с утречка позвоните вот по этому телефончику, спросите Семена Витальевича, завотделением, и вам в лучшем виде все расскажут, захотите - так и покажут. А сейчас вы здесь нужнее. Пойдемте-ка обратно в комнату. Понятые, тоже туда! Да вы не тряситесь, там проветрено, не так смердит.
- Я хоть до машины ее провожу, можно? - сказал присмиревший Павел.
Усатый подумал и сказал:
- До машины можно. И сразу обратно. Ее выносили, прикрыв казенным байковым одеялом поверх пледа, в который ее закутал Павел. Санитары несли носилки, а сбоку пристроилась медсестра, держа в высоко поднятой руке капельницу. Шланг капельницы прятался под одеяло. Павел пошел с другой стороны, держа Таню за желтую, сухую ладонь. Но на лестнице он отстал от носилок, иначе было не пройти. Он пристроился рядом с молодым, энергичного вида врачом.
- Скажите же, что с ней? Будет жить?.
Врач досадливо отмахнулся.
- Делаем все возможное, сами видите. Пока ничего определенного сказать нельзя. Завтра видно будет.
- Но все же? Есть надежда?
Врач остановился и зло посмотрел на Павла.
- Есть! - словно выплюнул он. - Если до сих пор не окочурилась, значит, откачаем как-нибудь!
Павел застыл, а врач засеменил по лестнице, догоняя носилки. Павел не бросился вслед за ним, а постоял, посмотрел, как Таню выносят из дверей подъезда, и поднялся наверх, тяжело переставляя ноги.
- Судьба, Павел Дмитриевич, судьба,- философически заметил Валерий Михайлович Чернов, следователь прокуратуры. - Второй раз в течение месяца сводит нас, и все по делам не шибко приятным...
- Я хочу видеть мою жену, - глухо сказал Павел, глядя на собственные ладони.
- Вот ответите на несколько вопросов, тогда и увидите. Верно, Семен Витальевич?
- Вообще-то в эти палаты мы посторонних не допускаем, но в виде исключения...
- Вот и прекрасно, - сказал Чернов-следователь и стал расстегивать портфель.
Разговор этот проходил в кабинете заведующего специальным наркологическим отделением больницы имени Скворцова-Степанова, что возле станции Удельная.