И все же каждый украдкой бросал взгляд в край кабинета, на эту странную новую сотрудницу.
Одета безукоризненно - дорогой и скромный деловой пиджак, юбка-миди без единой морщиночки. Аккуратная стрижка. Красивое лицо с правильными застывшими чертами. Ровный тихий голос. Мертвые глаза.
Утопленница, снежная королева. Истеричка с наганом под юбкой. Обкомовская сексотка. Сучка.
Негромко и четко она задала несколько очень дельных вопросов, вновь записала что-то в свой блокнотик, взяла предложенную Вороновым стопку листов с формулами и расчетами и погрузилась в работу. Заглянула в его поросячьи глазки и там прочла эту краткую характеристику - сучка.
Короче говоря, дебют состоялся.
В тот день она ехала домой, трясясь в переполненном вагоне метро, и напряженно думала: "Что же это? Что со мной происходит?"
Одним из проявлений ее болезни было то, что, кроме матери и отчасти отца, брата и двух-трех врачей, которые занимались с нею постоянно, люди для нее перестали существовать. Нет, она, конечно, воспринимала их существование органами чувств, разумом, различала внешность, черты характера, запоминала и не путала имена, даже составляла о каждом определенное мнение, подчас очень верное и хлесткое, и могла эти мнения сопоставлять. Но это ровным счетом ничего не значило. Все они были для нее объемными движущимися картинами, сильмулякрами, подобиями, лишенными смысла и содержания. Испытывать по их поводу какие-то эмоции - она просто не могла понять, что это такое.
И вот сегодня, впервые оказавшись в этой конторе, где теперь будет работать, она, как всегда равнодушно, зафиксировала в сознании шесть подобий, с которыми теперь предстоит встречаться каждый день.
Начальник - хитрый пропойца завскладовского типа. Галя - истеричная баба, не умеющая делать макияж и пользоваться дезодорантами.
Света - коровистая баба, махнувшая на себя рукой. Тамара - невезучая баба, мечтающая о мужике. Хорольская - ископаемое с больной печенью и ревматизмом.
Ну и что? А вот и не ну и что, потому что еще есть Воронов - гладкий, ухоженный хам, мнящий себя воспитанным, деловым человеком, джентльменом. Чего не отнимешь, одет с иголочки, держится безупречно, ни одного прокола, но что быдло - ясно без слов, достаточно на харю взглянуть. Рожа! Ненавижу его! Ненавижу? Что же это? У меня появилось чувство, чувство к человеку?.. Господи, как я его ненавижу!
Когда нет чувств, скрывать их нет надобности. Когда они есть, жизнь становится труднее, но интереснее.
Оставаясь на службе все такой же холодно-отрешенной, Елена исподволь, по крупицам, набиралась знаний и впечатлений о предмете своего чувства.
Природа сыграла с ним недобрую шутку: на тело Аполлона налепила голову Ивана-дурака. Нет, не Иванушки, лукавого и смазливого, а именно Ивана - тупого, топорного, обиженного Богом и жизнью, озлобленного. Странно при этом, что никакой озлобленности, уязвленной ущербности Елена за ним не замечала. Значит, таится или сам не осознает. Бывает.
Опрятен, следит за собой. На фоне неряхи Кузина и поразительно бездарных по этой части бальзаковских баб - высший класс. Аккуратен. Исполнителен. Держит слово. На его столе всегда полный порядок, бумажка к бумажке. Чище только на столе самой Елены. Опять же, на фоне остальных - играем в одной лиге? Интересно.
Не женат в свои без двух лет сорок. Импотент? Гомик? Не похоже. Впрочем, если всю жизнь его окружали бабы типа отдельских, то ничего удивительного. Тут Елена его понимает.
Обеспечен. Автомобиль, хорошая дача, чеки. Живет с матерью. Из любви или на отдельный кооператив пока не набрал?
Пристрастия, слабости? Пожалуй, нет, хотя обожает виски и теннис. Примем к сведению. Со временем узнаем побольше, и тогда... А что, собственно, тогда? Тогда и посмотрим. Берегись, Воронов!
Между тем жизнь в отделе входила в привычную колею.