Он выслушивал вопросы с недоверчивым видом, молча, а затем, отвечая, взвешивал каждое слово.
Тибюрс же болтал без умолку, улыбался, размахивал руками, ходил взад и вперед по беседке, старался казаться рубахой-парнем.
Но и у того, и у другого проскальзывала затаенная тревога, может быть, страх, что им не удастся что-то скрыть.
- Знаете, к нам, владельцам замков, кто только не заходит. Я имею в виду не только бродяг, коммивояжеров, торговцев. Вернемся к господину Клеману... А вот и вино!
Все в порядке, Батист. Можешь идти. Я скоро приду взглянуть на поливальную машину. Главное, сам до нее не дотрагивайся.
Не переставая говорить, он медленно откупорил бутылку и наполнил бокалы, не уронив ни капли пены.
- Короче говоря, он как-то приходил сюда. Очень давно... Вы, наверное, знаете, что род Сент-Илэров - весьма древний и в настоящее время я являюсь его последним отпрыском. Просто чудо, что я не переписываю бумажки в какой-нибудь конторе в Париже или где-то в захолустье. Если бы не наследство двоюродного брата, разбогатевшего в Азии... В общем, я хочу сказать, что мое имя значится во всех родословных книгах. Мой отец сорок лет отличался легитимистскими взглядами. Ну, а я...
Он улыбнулся, выпил пенистое вино, по-простонародному прищелкнув языком, подождал, пока Мегрэ опорожнит свой бокал, и наполнил его снова.
- Наш господин Клеман, которого я отродясь не знал, пришел как-то ко мне, вручил рекомендательные письма от французского и иностранного дворянства и дал понять, что он является кем-то вроде официального представителя легитимистского движения во Франции. Я не перебивал его.
Наконец, он подошел к тому, куда клонил: попросил у меня две тысячи франков в фонд пропаганды. Я отказал, тогда он стал рассказывать о какой-то там аристократической семье, оказавшейся в нищете, и о подписке в ее пользу. Начали мы с двух тысяч франков, потом дошли до ста. В конце концов, я дал ему пятьдесят.
- Когда это было?
- Несколько месяцев назад. Точно не помню. В разгар охотничьего сезона. Почти каждый день в одном из окрестных замков устраивали облавные охоты. И почти везде видели этого субъекта. Не сомневаюсь, что он специалист по такого рода мошенничеству. Но не обращаться же мне в полицию из-за каких-нибудь пятидесяти франков?.. Ваше здоровье!.. Через некоторое время он имея наглость появиться снова. Вот и все.
- Когда именно?
- Ну, где-то в конце прошлой недели.
- Правильно, в субботу. Он даже приходил дважды, если не ошибаюсь.
- Вы просто ас, комиссар! Действительно дважды. Утром я отказался его принять. Днем он поймал меня в парке.
- Просил денег?
- Нет, черт возьми! Даже не знаю, зачем он приходил.
Все те же разговоры о реставрации монархии... Ну, допивайте. Не оставлять же вино в бутылке. Послушайте, вы не верите в то, что он покончил с собой? Наверное, дошел до ручки.
- Выстрел был сделан с расстояния семи метров, а револьвер не найден.
- Тогда, конечно... А что вы об этом думаете? Какой-нибудь бродяга проходил мимо и...
- Трудно поверить. Дорога, куда выходят окна комнаты, ведет только к вашему поместью.
- Но здесь нет входа, - запротестовал г-н де Сент-Илэр. - Уже много лет ворота на крапивную дорогу заперты, и я даже затрудняюсь сказать, где ключи. Я велю принести еще бутылку?
- Благодарю. Полагаю, вы ничего не слышали?
- Что именно?
- Выстрела в субботу вечером.
- Ровным счетом, ничего. Я рано ложусь. Об убийстве узнал на следующее утро от своего камердинера.
- А вам не пришло в голову сообщить в полицию о визите господина Клемана?
- Черт возьми... - чтобы скрыть замешательство, он неестественно засмеялся. - Я решил, что бедолага и так достаточно наказан. Такое имя, как мое, принято встречать в газетах только в разделе светской хроники.