Впервые мисс Флетчер со мной не заговорила, что меня удивило. Не похоже на нее. Но она волновалась: как-никак увиделась с друзьями.
— Как выглядела повозка?
— Маленький крытый фургон. Не такой большой, как у переселенцев с Востока, но крытый. Она залезла сзади.
— Вы случайно не заметили клеймо на лошадях?
— Нет. Конечно нет. Не заметил. А в чем дело? Что-то случилось?
Похоже, ему нравилась Молли Флетчер, он может оказаться полезным.
— Да, — подтвердил я, — боюсь, что случилось. Молли не собиралась уезжать, ее ждали в ресторане. По-моему, произошло что-то серьезное.
Портье поднял брови.
— Похищение?
— Что-то вроде того, — согласился я. — Если вы ее увидите или тех людей, что увезли ее, дайте мне знать. — Я собирался уходить, но помедлил. — Вы знаете кого-нибудь из них?
— Нет, все чужие. Никогда прежде их не встречал. Хотя этот фургон… Вот он мне знаком. Не могу вспомнить где, но он мне попадался на глаза.
— Постарайтесь вспомнить, ладно? Я пойду поговорю с Германом.
Топп ушел в спешке. Что-то заметил. Но он ушел сегодня, а Молли увезли вчера.
Увезли… Что знала Молли, что могла сообщить? Или они боялись, что она расскажет то, что знала? Я припомнил, как бурно среагировала девушка на фотографии и как я почувствовал, что она может знать людей, запечатленных на них. Узнала или испугалась? Не от них ли убегала?
Герман сразу подошел ко мне.
— Тэлон, ты нашел ее? Она больна?
Я коротко объяснил, что случилось. Пока я говорил, он положил мне поесть.
— Ты совсем ничего не ел, перекуси, сынок. — Он сел напротив меня. — Я так надеялся на Молли. Она работящая, усердная, аккуратная, хорошо готовила. В свое время я повидал много девушек, знаю, что говорю.
Медленно, отчасти оттого, что обдумывал все снова, я рассказал ему о своей работе, о девушке, которую мне предстояло найти, и обо всем, что случилось с тех пор. А в конце показал ему записку.
— Наверное, Молли увидела их в окно или услышала, как они разговаривали с портье. Вот и выскочила из своей комнаты и побежала в мою. К сожалению, меня там не оказалось. Мне кажется, Молли знала, что меня нет, но она искала место, куда бы спрятаться. Она написала записку и положила ее в карман костюма, сделав все, чтобы ее нашел только я. Похитители, даже осмотрев комнату, ничего бы на заметили.
— Зачем она им?
— Понятия не имею, но готов спорить, она знает что-то важное для них.
— Серьезное дело, Тэлон. У нас на Западе не любят, когда беспокоят женщин. Если они не обнаружат то, чего ищут, могут убить ее. Ты сам говорил, что они убили тех, в Сент-Луисе, и Тата здесь.
— Я не говорил, что они. Я сказал, что кто-то, участвующий в заварушке, это сделал. Факт остается фактом: дело настолько серьезное, что из-за него могут расправиться с любым.
Ужин дал мне время подумать. Только взявшись за вилку, я понял, как голоден. Но ел не спеша — не имело смысла бросаться в водоворот, очертя голову.
Топп… Может, Топп что-нибудь знает?
Насколько мне известно, Джефферсона Хенри поблизости нет. Значит, он не мог похитить Молли. Больше никого из действующих лиц я не знал.
Фургон! Допустим, что он тот самый, который подстерегал меня у Ларкина. Тот, что ждал у вокзала. Я же не сомневался тогда, что они намеревались схватить меня или чемодан, который я нес, или нас обоих.
Я доел ужин.
— Герман, собери-ка мне еды дня на три. Поезжу вокруг и вернусь.
Арканзасец, Том Бегготт… Нет, он тут ни при чем. Бегготт прострелит любого мужчину, за которого ему заплатили, но не станет охотиться на женщину. И у него есть свои принципы.
Убить человека для Бегготта все равно, что всадить пулю в бизона, но чувство собственного достоинства и в определенном смысле порядочность не позволяли ему стрелять ни в женщину, ни в ребенка.