— Что он делает?
— Сидит. Гуляет по улице, возвращается и опять сидит. Он ничего не делает.
Они замолчали, а я отпил глоток пива. Вакеро взглянул в мою сторону и заметил, что я смотрю на них. Я поднял стакан:
— Удачи!
Он опустил глаза в свой пустой стакан и пожал плечами.
Окликнув бармена, я распорядился:
— Пива джентльменам. — И обращаясь к ним, добавил: — Мне повезло. Вернули старый долг. Заплатили шестьдесят долларов. Двухмесячная зарплата!
Бармен неохотно оторвался от сандвича и принес пива. Я взял свой стакан и пересел к ним.
— Буду спать три дня. Буду есть и смотреть, как приходит и уходит поезд. Потом поищу работу. Или поеду дальше.
— Иногда хорошо побездельничать, но здесь вы не найдете работу. Скота нет. Только пара стад да овцы, — с отвращением обрисовал ситуацию один из них.
— Где овцы, там деньги, — прокомментировал спокойный. — Зарежешь телку — ее больше нет. Острижешь овцу — она бегает. Не говори так об овцах.
— У того, в вагоне, у него овцы или коровы?
Вакеро пожал плечами.
— Думал, у него паровозы, но теперь сомневаюсь. Он не покупал скот, а с холма, где я пасу лошадей, его хорошо видно.
— Я слышал, к нему и гости не ходят.
— Ха! Вы так думаете? — Вакеро наклонился через столик. — А вот я лучше знаю. У него недавно были двое! Приходили оба ночью, но не вместе. Через четыре дня после первого приехал второй. Подъезжали в темноте, очень тихо. Когда каждый из них подходил к двери, на него падал свет.
— Пахнет жареным, — определил спокойный. — Почему только ночью? Разве человек в вагоне вор?
— А других не появлялось? — спросил я. — Только двое?
Вакеро покачал головой, потом нерешительно добавил:
— Была еще одна ночь, когда я что-то слышал. Моя собака вела себя беспокойно, словно что-то ее тревожило. Я решил, что волки, но ни одного не увидел. Ничего не увидел. Но собака… собака беспокоилась. Я вернулся, чтобы лечь. Все было тихо. Потом услышал. Бежал человек.
— Верхом?
— Нет. Бежал. Бежал очень быстро, был очень испуган.
— Бежал? Куда он мог бежать, Пабло? Некуда. Все открыто.
— Это бежал человек, — упрямился Пабло. — Не лошадь. Не овца и не корова. Бежал человек, тяжело бежал.
— Куда он направлялся? — спросил я.
Спокойный пожал плечами.
— Вот вопрос! Человек может бежать целый день и целую ночь и никуда не прибежать. Ба! Да ты спал!
— Крик я слышал не во сне, — отрезал Пабло.
Мы все уставились на него.
А он уставился на нас.
— Это случилось позже. Раздался крик. Один крик. Я слышал.
— Животное, — не поверил один. — Может, горный лев.
— Еще пива? — предложил я. — Деньги скоро кончатся, но пока есть — пейте!
Мы пили очень много и стали друзьями. Но они больше не говорили о вагоне и бегущем человеке. Пошли разговоры о скоте, лошадях, лассо и шпорах. Двое из нас пасли коров на пастбищах, заросших кустами, и мы со смаком описывали наши трудности другим, которые в этом ничего не понимали.
Через некоторое время я поднялся и вышел. Позже на улице мне повстречался Пабло.
— Странная вещь, — сказал я. — Бегущий человек и крик.
Вакеро принялся сворачивать сигарету.
— Кричал мужчина, — уточнил он и осторожно провел языком по краю сигаретной бумаги. — Человеку было больно. Очень больно. — Пабло взглянул на меня. — Однажды во время революции я слышал такой крик. — Он прикурил. — Мне показалось, что кричал человек, который посещал вагоны.
— Вагоны?
— Там стояли два. Вагон большого человека и другой, грузовой, всегда запертый.
Сейчас мексиканец не просто разговаривал. Он рассказывал мне.
Очень тихо я произнес:
— Пабло, нам надо поговорить, мае и тебе, но не здесь.
— Я буду с лошадьми, наверное, еще неделю. Это к востоку и немного к северу. Примерно час езды.
— Приеду. — Я повернулся, затем остановился.