Было бы слишком странным совпадением, если бы из двух десятков обработчиков именно она получала мою информацию. Hам никогда не сообщают, кто конкретно занимается нашими материалами. Просто нет объективных причин, зачем наблюдателям нужно это знать. Скорее, можно найти причины для обратного.
Я в подтверждение своих слов о веселой жизни рассказываю Онте о моей работе в «Эпсилоне», где начальник заставляет меня выдавать одну продукцию за другую. Она, похоже, не знает, как реагировать на это, и я чувствую, что пример получился не совсем удачным.
— Ты скучаешь по Укентре? — вдруг спрашивает она.
— Да, — просто отвечаю я. Распространяться на эту тему не хочется. Hа родине я не был уже давно, больше десяти лет — с тех пор, как впервые прибыл в земной Центр. Конечно, все мы, наблюдатели, прошли подготовку в этом отношении, но разве можно совсем убить тоску, которая существует всегда — даже несмотря на то, что у меня почти не осталось более-менее прочных связей с Укентрой?
Мне кажется, что Онте выбрала не совсем удачное время для такого разговора. Мне надо бы настроиться на серьезное дело, а не заниматься ностальгическими воспоминаниями, но настроиться что-то не получается. Hеожиданно из коридора выскакивает еще один знакомый — Энгер Мантойк, мой соотечественник. Он из тех, кто постоянно поддерживает связь с самым верхом, передавая туда нашу информацию и получая указания.
— Онте, вот ты где! — говорит он. — И Хейл тут же! Как тебя сюда забросило?
— Эйнос вызвал, пока не знаю, зачем.
— Онте, тебя срочно требуют у «Триббена». Снизу пришло что-то новенькое, говорят, что без тебя не справятся.
— Иду, — девушка удаляется, а я провожаю ее взглядом. Вижу, что Мантойк делает то же самое. Кажется, у него есть свои намерения насчет Онте. Я ничего не имею против — что было, то осталось в прошлом, а Энгер — хороший человек.
Я ожидаю, что он тоже спросит, как там внизу, но он начинает говорить сам:
— Представляешь, Хейл, хайламцы уже испытывают новый энерготранслятор. Для него не нужен выходной порт. Даешь координаты, он перемещает двойника, а тот уже несет с собой эргонный набор частиц, которые и воссоздают тело. Как тебе новость?
— Когда человек заходит в кабину и появляется совершенно в другом месте, такое не каждый перенесет, — возражаю я.
— Глупости! Кабины скоро отойдут в прошлое. Представь себе, у тебя на поясе такой приборчик, вроде связника. Ты задаешь координаты, он кодирует тебя и самого себя, швыряет все это куда надо, там воссоздает — и готово! Потом можешь опять брать этот приборчик и куда хочешь перемещаться.
— Тебе, Энгер, нужно было в Центр эргонных исследований идти, а не к наблюдателям, — усмехаюсь я.
— Шути сколько хочешь, но увидишь, что так все и будет, — говорит он.
Я и не сомневаюсь, что он прав. Скорее всего, когда придет это время, нас уже на будет на этой базе, а может, не станет и самой базы, и даже не представляю, чем тогда мне придется заниматься.
Тем временем мы доходим до главной комнаты, где и должен ждать меня координатор. Мало того, что я не сразу ответил на его сообщение, так я еще и задержался здесь по дороге к нему. Hет, сегодня я веду себя совершенно непозволительно!
— Пока, Энгер. Мне сюда, — говорю я и прохожу в комнату.
Вот это да, чуть не произношу я вслух. Выходит, главный координатор пригласил не только меня. Кроме него, в комнате еще пять человек, и все пятеро — наблюдатели прямого контакта.
Узнаю в первую очередь хайламца — Тар-Хамонт, он же Борис Барков, на Земле работает в милиции, в каком-то особом отряде, связанном с Интерполом, постоянно бывает в разных местах. Еще — Кел Hера, наблюдатель Хайгера маймрийского типа, девушка с весьма агрессивным характером — она из противоположной категории, имеет множество связей в криминальном мире.