- Полбалла есть!- Да, вы правы: на балл меньше или на балл больше! - согласился штурман Ветерков, по прозванию Милей больше, милей меньше.- Магнитит! - рассуждал боцман, качаясь взад и вперёд.В это время сбоку открылась дверь машинного отделения.- Ты что это раскачиваешь судно? - удивился машинист Мишкин.- Магнитит! - показал глазами на палубу Бурун.- Да ну? - ещё больше удивился Мишкин.Он нагнулся, приложил к палубе большой палец, и на нём оттиснулся толстый слой краски. "Магнитит",- усмехнулся Мишкин и закрыл дверь.Бурун косо посмотрел вниз, приподнял пятку, припомнил свой сон... Потом раскачался и, разжав пальцы, пролетел через весь коридор. Он ещё раз осмотрел палубу и опустился на ступеньки.А в десяти шагах от коридора, на краешке трюма, дремал Солнышкин. Над ним светили южные звёзды, а из его рук всё уходили к Антарктиде цветные корабли.
НУЖНО ЗАКАЛЯТЬСЯ, ПЕРЧИКОВ!
Солнышкин проснулся оттого, что кто-то больно ухватил его за щеку и тянул неизвестно куда. Он завертелся от боли. К щеке присохла кисть, которую он дёргал то вниз, то вверх.Солнышкин скатился к умывальнику и, пока спала команда, усердно оттирал краску.Когда захлопали двери кают, он вышел в коридор.У машинного отделения Бурун показывал Федькину и Петькину то на потолок, то на палубу, к которой примагнитились его колодки, и рассказывал приключившуюся с ним историю.- Неужели во сне? - спрашивал Петькин.- Сам удивляюсь! - говорил боцман.- А Солнышкин? - поинтересовался Федькин.- Солнышкин! - воскликнул Бурун.- Да он спал, как килька в банке!Солнышкин был доволен. Он сдерживал смех и думал, что бы сделать ещё такое неожиданное и приятное.- Ха-ха! - хлопнул он себя по лбу и посмотрел на каюту Робинзона.- Пока старик моется, наведу у него порядок!Он взялся за ручку, но кто-то тронул его за плечо:- Доброе утро, Солнышкин! - За спиной у него стояла Марина.- Доброе утро! - сказал Солнышкин и сунул руку в карман.- Ну, что ж ты стал? - улыбнулась Марина.- Ведь вместе будет быстрей!- Быстрей!- кивнул Солнышкин и приоткрыл дверь. В лицо ему едва не порхнуло полотенце.В каюте было ветрено и свежо. Робинзон любил песни морского ветра - и иллюминатор был распахнут настежь. Койка была строго заправлена, и от зари уголок подушки светился, будто ломтик арбуза.- Морской порядок! - сказал Солнышкин.- И хозяина уже нет.- А хозяин смотрит, скоро ли появится Антарктида,- сказала Марина, выглянув в иллюминатор.Робинзон стоял на палубе у борта и смотрел в подзорную трубу, будто искал что-то на горизонте.- Ну, до Антарктиды далеко! - возразил Солнышкин.- Впереди ещё Жюлькипур!- Далеко, а кое-кто к встрече с ней готовится сейчас. Вон у Пионерчикова вся каюта завалена книгами про Антарктиду,- сказала Марина.- Правда, нам это ни к чему. Мы ведь новые земли открывать не собираемся. Нам бы доставить груз - и домой.Но Солнышкин нахмурился: ничего себе! Штурману Пионерчикову книги к чему, а Солнышкину ни к чему?Минуты и секунды не шли, а летели, как брызги из шланга. Полдня Солнышкин то и дело бегал мимо книжного шкафа, в котором стояли тяжёлые тома энциклопедии.Он притащил в каюту столько книг об Антарктиде, что Перчиков поёжился, как от холода.- Ты это что? - спросил он, оторвавшись от радиоприемника.Но Солнышкин плюхнулся на койку и открыл том, на боку которого золотом была оттиснута яркая буква "А". Через секунду он уже не слышал ни рокота волн, ни гула машины. Солнышкин шагал по сверкающей Антарктиде среди льдов и пингвинов, и перед ним открывались новые земли. Земля Перчикова. Земля Робинзона. Названия старых земель ему нравились не всегда. Подумаешь, Земля Королевы Мод! Уж лучше бы Земля Марины! Никакая королева туда и носа не показывала, а Марина плывёт к настоящей Антарктиде на настоящем пароходе!- Послушай, Солнышкин, нельзя ли потише? - сказал вдруг Перчиков, зашмыгав носом.