Потом взглянул на меня внимательнее и слегка потемнел. - Вы один? - спросил он.
- Да. А что?
- Так, ничего. Мелких нет, извините.
Я отказался от сдачи и спустился на лифте вниз. Действительно, прямо напротив сияла огромная реклама сепулек; толкнув стеклянную дверь, я очутился в пустом в эту пору магазине. Я подошел к прилавку и, стараясь казаться невозмутимым, попросил сепульку.
- Вам для какого сепулькария? - осведомился продавец, спускаясь со своей вешалки.
- Ну, для какого... для обычного, - ответил я.
- Как это для обычного? - удивился он. - Мы отпускаем только сепульки с подсвистом...
- В таком случае мне одну...
- А где ваш фуфырь?
- Э, гм... у меня его нет с собой...
- Так как же вы возьмете ее без жены? - спросил продавец, испытующе глядя на меня и постепенно мутнея.
- У меня нет жены, - неосмотрительно брякнул я.
- У вас... нет... жены? - пробормотал, весь почернев, продавец. Он смотрел на меня с ужасом. - И вы хотите сепульку?.. Без жены?..
Его колотила дрожь. Как прибитый, выбежал я на улицу, поймал свободный эборет и в ярости велел гнать в какое-нибудь ночное заведение. Эборет примчал меня в "Мыргиндрагг". Когда я вошел, оркестр как раз умолк. Здесь свисало, пожалуй, сотни три с лишним народу. Я протискивался сквозь толпу, высматривая свободное место; кто-то меня окликнул, я с радостью заметил знакомое лицо - это был коммивояжер, с которым когда-то я свел знакомство на Аутропии. Он висел с женою и дочкой. Я представился дамам и принялся развлекать порядком уже захмелевшее общество, причем время от времени все поднимались с места, чтобы под ритмичную мелодию покататься по паркету. Супруга знакомого так горячо меня уговаривала, что в конце концов и я отвалился выйти на круг; крепко обнявшись, наша четверка покатилась в зажигательном блистанго. По правде сказать, я все-таки не уберегся от ушибов, однако не подавал виду и прикидывался восхищенным. Когда мы возвращались к столику, я задержал коммивояжера и спросил его на ухо о сепульках.
- Что, что? - переспросил он.
Я повторил вопрос и добавил, что хотел бы купить сепульку. Должно быть, я говорил слишком громко - висевшие рядом поворачивались в нашу сторону и смотрели на меня с помутневшими лицами, а мой знакомый в ужасе сложил присоски.
- Побойтесь Друмы, Тихий, - вы же один!
- Так что же, - выпалил я уже с некоторым раздражением, - значит, я и сепульку взять не могу?
Эти слова прозвучали в наступившей внезапно тишине. Жена знакомого без чувств рухнула на пол, он катнулся к ней, а находившиеся поближе ардриты покатились ко мне, выдавая окраской недружелюбные намерения; в эту минуту появились три кельнера, взяли меня за шиворот и выкинули на улицу.
Я был вне себя. Остановив эборет, я велел ехать в отель. Всю ночь я не сомкнул глаз - что-то кололо меня и впивалось в бока; лишь на рассвете я обнаружил причину: не получив разъяснений от "Галакса", гостиничная прислуга, наученная горьким опытом обслуживания постояльцев, прожигающих матрацы до самой сетки, постелила мне на ночь асбест. В утреннем свете печальные инциденты минувшего дня быстро поблекли. Я с радостью встретил представителя "Галакса", который в десять часов прибыл за мной в эборете, полном силков, ведерок с ловецкой пастой и прочего охотничьего снаряжения.
- Вы ни разу не ходили на курдля? - осведомился мой проводник, когда экипаж уже мчался вихрем по улицам Этотама.
- Нет. Я бы охотно выслушал ваши инструкции... - произнес я с улыбкой.
Сохранять полнейшую невозмутимость позволял мне огромный опыт охоты на самую крупную дичь Галактики.
- Я к вашим услугам, - любезно отвечал проводник.
Это был худощавый стеклолицый ардрит, без абажура, укутанный в темносинюю ткань, - такой одежды я еще на планете не видел.