Но, черт побери, должен же быть там хоть какой-то аванпост!
Тут был конец ленты, за исключением одного едва разборчивого добавления:
«ЖЕЛАЮЩИМ ПРИОБРЕСТИ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СТАТИСТИЧЕСКИЕ ПОДРОБНОСТИ ОБРАТИТЬСЯ К ПРИЛОЖЕНИЮ 4325 БМК…»
— Я полагаю, вам так же надоело читать статистику, как и мне, — сказала Силзензюзекс, ставя крошечную ленту на перемотку. — С точки зрения поиска ваших родителей, этот мир, наверняка, выглядит тупиком. Что вы желаете посмотреть теперь?
Пытаясь сохранить небрежный тон, он сказал:
— Давайте все же закончим сперва с этим.
— Но это означает копаться в подиндексах, — запротестовала она. — Наверняка ведь, вы…
— Давайте удостоверимся в этом, — терпеливо перебил он.
Она издала транксийский звук, указывающий на сдержанное смирение вместе с обертонами веселья, но спорить больше не стала.
После почти часа перекрестных проверок они разыскали «Приложение 4325, Сектор БМК», приобрели необходимый подиндекс, и вынудили почему-то неохотно отвечающую машину воспроизвести требуемую ленту подподзаголовка. Кто-то, подумал Флинкс, пошел на массу хлопот, чтобы скрыть этот конкретный бит информации, не делая этого очевидным.
На этот раз его подозрения подтвердились. Просунув ленту в считыватель и активировав его, они увидели на экране пылающие красные буквы, гласившие:
«УЛЬРУ-УЙЮРР… МИР, ПРИГОДНЫЙ ДЛЯ ОБИТАНИЯ… ЭТА ПЛАНЕТА И СИСТЕМА НАХОДЯТСЯ ПОД ЭДИКТОМ…»
Была проставлена дата первого и единственного осмотра планеты, вместе с датой, когда она была помещена под Церковный Эдикт Большим Советом.
Тут был и делу конец, с точки зрения Силзензюзекс.
— Вы добрались до стенки Улья. Не могу себе представить, что привело вас к мысли, будто ваши родители могут быть на планете, находящейся под Эдиктом. Это означает, что ничему и никому не разрешается приближаться на челночное расстояние к ее поверхности. Вокруг нее на орбите должна быть по меньшей мере одна автоматическая мироблюстительная станция, запрограммированная перехватывать и останавливать все, что пытается добраться до планеты. Всякий, игнорирующий Эдикт… ну, — она сделала многозначительную паузу. — Обогнать или перехитрить мироблюститель нельзя. — Глаза ее блеснули. — Почему вы так на меня смотрите?
— Потому что я отправляюсь туда. На Ульру-Уйюрр, — уточнил он, видя ее недоверчивое выражение.
— Я беру назад свою ранее высказанную оценку, — резко сказала она. — Вы больше, чем странный человек, Флинкс — или ваш мозг сошел с резьбы из-за травматических событий сегодняшнего дня.
— Резьба моего мозга не сорвана и работает гладко, спасибо. Хотите услышать нечто действительно абсурдное?
Она осторожно поглядела на него:
— Не уверена.
— Я думаю, что все эти самоубийства важных людей, которые так беспокоят Джива, имеют какое-то отношение к Янусским камням.
— Янусским, я слышала о них, но как?..
Он очертя голову понесся дальше:
— Я видел порошок, который мог остаться от дезинтегрированного камня на теле лазутчика.
— Я думала, что он остался от уничтоженных кристаллических иглодротов.
— Он мог остаться также от целого кристалла.
— Ну так что?
— Ну так… не знаю что, но у меня просто такое ощущение, что все это как-то связано: камни, самоубийства, эта планета — и ААнн.
Она сумрачно посмотрела на него:
— Если у вас насчет этого такое сильное ощущение, тогда почему, ради Улья, вы не сообщили об этом Советнику?
— Потому что… потому что… — мысли его затуманились, наткнувшись на эту всегда присутствующую стену предупреждения. — Я не могу, вот и все. Кроме того, кто же станет выслушивать подобную сумасшедшую историю, когда она исходит, — тут он вдруг улыбнулся, — от сошедшего с резьбы юнца, вроде меня.
— Не думаю, что вы так уж молоды, — отпарировала она, подчеркнуто игнорируя замечание о резьбе. — Тогда зачем говорить кому-то… зачем говорить мне?
— Я… хотел услышать другое мнение, посмотреть, окажется ли моя история, произнесенная вслух, такой же безумной, как и у меня в голове.
Она нервно щелкнула жвалами.
— Ладно.