— Но она обязательно объявится. Бедняжка Берта... память как дырявый котёл плюс полный географический идиотизм. Зуб даю, она потерялась. Потом вдруг объявится на работе в октябре, считая, что на дворе всё ещё июль.
— А тебе не кажется, что пора посылать на поиски? — осторожно спросил мистер Уэсли, в то время как Перси протянул Шульману чай.
— Вот и Барти Сгорбс без конца твердит то же самое, — невинно распахнул глаза Шульман, — но нам, честно, просто некого сейчас послать! Ой, смотрите-ка! Вспомни его и он появится! Барти!
К костру аппарировал колдун, по внешности настолько отличавшийся от валявшегося на траве в старой квидишной форме Людо Шульмана, насколько это вообще возможно. Барти Сгорбс, пожилой чопорный человек, держался очень прямо и был одет в безупречного покроя и идеальной чистоты костюм с галстуком. Пробор в коротких седых волосах был противоестественно прям, а усы щёточкой подстрижены ровно, точно по линейке. Ботинки сияли. Гарри сразу понял, почему Перси боготворит этого человека. Перси всегда был ярым сторонником чёткого следования правилам, а мистер Сгорбс столь дотошно выполнил указания по части мугловой одежды, что легко сошёл бы за банковского управляющего; Гарри даже усомнился: а смог бы дядя Вернон распознать истинную сущность Сгорбса?
— Падай на травку, Барти, — весело предложил Людо, похлопав по земле рядом с собой.
— Нет, спасибо, Людо, — ответил Сгорбс, и в его тоне прозвучал нетерпеливый укор. — Я всюду тебя разыскиваю. Болгары просят ещё двенадцать мест в Высшей Ложе.
— Ах, так вот им чего надо! — воскликнул Шульман. — А я-то решил, что мужик захотел «винца местного». Такой жуткий акцент!
— Мистер Сгорбс! — еле слышно произнёс Перси. Он согнулся в полупоклоне так, что стал похож на горбуна. — Не хотите чашечку чая?
— О, — мистер Сгорбс будто бы слегка удивился, заметив Перси. — Да... спасибо, Уэзерби.
Фред с Джорджем тихо хрюкнули в чашки. Перси, с сильно порозовевшими ушами, занялся чайником.
— Кстати, я и с тобой, Артур, тоже хотел поговорить, — мистер Сгорбс перевёл острый взгляд на мистера Уэсли. — Али Башир вышел на тропу войны. Он хочет перемолвится с тобой парой слов по поводу вашего эмбарго на ковры-самолёты.
Мистер Уэсли тяжело вздохнул.
— Я посылал ему по этому поводу сову ещё на прошлой неделе. Я ли ему не говорил сто, может, тысячу раз: ковры, как мугловый артефакт, внесены в реестр запрещённых к зачаровыванию объектов. Но разве он будет слушать?
— Сомневаюсь, — бросил мистер Сгорбс, принимая из рук Перси чашку. — Он жаждет экспортировать их сюда.
— Ну, они никогда не заменят мётел здесь у нас, в Англии, правда ведь? — вставил Шульман.
— Али считает, что для них есть ниша на рынке семейных средств передвижения, — пояснил мистер Сгорбс. — У моего деда, помнится, был эксминстерский ковёр на двенадцать персон — но, разумеется, тогда ковры ещё не были запрещены.
Он сказал это так, что ни у кого из присутствующих не осталось ни малейшего сомнения: все его предки строго следовали букве закона.
— Стало быть, у тебя дел по горло, Барти? — беспечно осведомился Шульман.
— Хватает, — сухо ответил мистер Сгорбс. — Организовать движение портшлюсов на пяти континентах — это не пустяки, Людо.
— Полагаю, вы оба будете счастливы, когда чемпионат закончится? — спросил мистер Уэсли.
Людо Шульмана шокировал такой вопрос.
— Счастливы? Да я не помню, когда получал столько удовольствия!... Тем не менее, нам есть чего ещё ждать от жизни, а, Барти? Многое ещё предстоит организовывать, а?
Мистер Сгорбс высоко поднял брови.
— Мы же договорились не делать заявлений, пока все детали...
— Подумаешь, детали! — Шульман отмахнулся от этого слова, как от стаи мошкары.