Режьте меняне могу понять соль анекдота! Ведь если у человека болит голова, на кой же черт ему завязывать ногу?
Да он не завязывал ногу! сказал я. Он завязал голову!
А как же повязка оказалась на ноге?!
Сползла
Он встал и внимательно посмотрел мне в глаза.
Ну-ка выйдем! вдруг решительно сказал он. Поговорить надо!
Мы вышли в прихожую.
Слушайте, сказал он, положив мне руку на плечо, это действительно смешной анекдот, или вы шутите?
По-моему, смешной! сказал я.
А в чем здесь юмор?
Не знаю, сказал я. Смешной, и все!
Может быть, вы упустили какую-нибудь деталь?
Какую еще деталь?
Ну, скажем, больной был одноногим?
Это еще почему?!
Если считать возможным, что повязка действительно сползла, то она, проползая по всему телу, должна была бы захватить обе ноги!.. Или же это был одноногий инвалид
Нет! решительно отверг я это предположение. Больной не был инвалидом!
Тогда как же повязка оказалась на ноге?
Сползла! прошептал я.
Он вытер холодный пот.
Может, этот доктор был Рабинович? неожиданно спросил он.
Это в каком смысле?! не понял я.
Ну, в каком смысле можно быть Рабиновичем?.. В смешном смысле
Нет, отрезал я. В этом смысле он не был Рабиновичем.
А кто он был в этом смысле?
Не знаю! Возможно, англичанин или киргиз
Почему киргиз?
Потому что папа у него был киргиз и мамакиргизка!
Ну да, понимающе кивнул он, если родители киргизы, тогда конечно
Вот и славно! обрадовался я. Наконец вам все ясно
Мне не ясно, что же у больного все-таки болело!
Всего хорошего! сказал я, надел пальто и пошел домой.
В час ночи у меня зазвонил телефон.
Это вам насчет анекдота звонят, послышался в трубке его голос. Просто не могу уснуть. Эта нога не выходит из головы!.. Ведь есть же здесь юмор?!
Есть! подтвердил я.
Ну. Вот и я понимаю Я же не дурак! Я же с образованием Жене анекдот рассказалона смеется. А чего смеетсяне пойму Это, случайно, не ответ армянского радио?
Нет! сказал я.
Тогда просто не знаю, что делать, захныкал он.
Он позвонил мне на следующий вечер.
Я тут советовался со специалистами, сказал он. Все утверждают, что повязка сползти не могла!
Ну и черт с ней! закричал я. Не могла так не могла! Что вы от меня-то хотите?!
Я хочу разобраться в этом вопросе, сердито сказал он. Для меня это дело принципа! Я на ответственной работе нахожусь. Я обязан быть остроумным!..
Я бросил трубку.
После этого он в течение нескольких дней звонил мне по телефону и даже приходил домой.
Я ругался, возмущался, гнал еговсе безуспешно.
Он даже не обижался.
Он смотрел на меня своими светлыми чистыми глазами и бубнил:
Поймите, для меня это необходимо Я же за границу часто выезжаю У меня должно быть чувство юмора
Тогда я решил написать о нем рассказ.
О человеке, который таинственные законы смеха хочет разложить с помощью сухой таблицы умножения.
Свой рассказ я отнес в сатирический отдел одного журнала.
Редактор долго смеялся.
Ну и дуб! говорил редактор. Неужели такие бывают?
Бывают, сказал я. Сам видел.
Что ж, будем печатать, сказал редактор. Потом он обнял меня и, наклонившись к самому уху, тихо спросил:Ну а мне-то вы по секрету скажетечто же у больного на самом деле болело?!
Голова, еле слышно произнес я.
А почему же повязка на ноге?..
Я понял, что этот рассказ вряд ли будет напечатан.
Случай на фабрике 6
Все неприятности младшего технолога Ларичева происходили оттого, что он не умел ругаться. Спорить еще кое-как мог, хотя тоже неважно, очень редко повышал голос, но употребить при случае крепкое словцо или, не дай бог, выражение был просто не в силах. От этого страдал он сам, а главноеработа.
Работал Ларичев на обувной фабрике 6, на которой, в силу вековых традиций (все-таки обувщикипотомки языкастых сапожников), ругаться умели все: от директора до вахтера. Ругались не зло, но как-то смачно и вовремя, отчего наступало всеобщее взаимопонимание, недоступное лишь младшему технологу Ларичеву. Он со своей путаной, слегка шепелявой речью выпадал из общего круга и вносил бестолковщину. Мог, например, часами просить кладовщика выдать в цех «те», а не «эти», а кладовщик вяло говорил, что «тех» нет, и диалог был скучным и бессмысленным, пока наконец не приходил разгневанный мастер и не начинал орать на кладовщика, тот орал в ответ, мастер посылал кладовщика «куда подальше», тот шел и приносил именно те заготовки, которые и требовались.
Ларичев знал, что за глаза его все прозвали «диетическим мужиком», что над ним посмеиваются, что его авторитет равен нулю, но не мог придумать, как это все изменить. И каждый раз, когда в конце месяца на фабрике наступал аврал и надо было ускорить темп работы, директор начинал кричать на своих заместителей, тена старшего технолога, старшийна младшего, а тот, в свою очередь, должен был орать на мастеров, но не мог. И поскольку эта налаженная цепочка разрывалась именно на нем, то получалось, что в срыве плана виноват именно он, Ларичев, и тогда на него орали все. От этого у Ларичева начинало болеть сердце, он приходил домой бледный, сосал валидол и жаловался жене.
Женечка, ласково говорила ему жена, так нельзя, милый Ты тоже спуску не давай. Ты ругайся!
Я не умею, вздыхал Ларичев.
Научись!
Не получается.
Не может быть, говорила жена, ты способный! Ты интеллигентный человек, с высшим образованием Ты обязан это освоить! Занимайся вечерами.
Пробовал, грустно отвечал Ларичев.
Он действительно несколько раз пробовал. Наедине, перед зеркалом. Подбегал к зеркалу с решительным намерением выпалить все, что о себе думает, но каждый раз, видя свое хилое отражение, ему хотелось плакать, а не материться.
Но это все вредно для здоровья, говорила жена. Мне один доктор объяснял, что браньэто выплескивание отрицательных эмоций. Все выплескивают, а ты не выплескиваешь! Если не можешь сам этому научиться, возьми репетитора.
Ладно, согласился однажды Ларичев, когда у него особенно сильно разболелось сердце. Попробую учиться
Шофер фабричной автобазы Егор Клягин долго не мог понять, чего от него хочет этот очкастый инженер в кожаной шляпке.
Понимаете, Егор Степанович, стыдливо опустив глаза, бормотал Ларичев, я советовался со сведущими людьми, и все единодушно утверждают, что лучше вас этому меня никто не научит
Чему «этому»?
Ну, вот этому В смысле выражений Все говорят, что вы их знаете бесчисленное множество
Кто говорит-то? возмутился Клягин. Дать бы тому по сусалам, кто говорит!
Нет-нет, они в хорошем смысле говорили! В смысле, так сказать, восхищения вашим словарным запасом
Слушайте! сердито сказал Клягин. Некогда мне с вами шутки шутить, Евгений Петрович! У меня здесь и так тут Клягин употребил несколько тех выражений, которые были так недоступны Ларичеву.
Вот-вот, обрадовался Ларичев. Именно так! Ах, как вы это лихо! Ну, прошу вас Всего несколько занятий. А я вам буду платить.
Чего? изумился Клягин. Он решил, что Ларичев просто издевается над ним, но тот смотрел серьезно и несколько печально. Это как жеплатить?
Почасово, сказал Ларичев. У меня есть товарищ, преподаватель английского языка Он берет за час занятий пять рублей.
Ну, он английскому учит, усмехнулся Клягин, а тутродному Хватит и трешника.
Спасибо, сказал Ларичев. Вы очень любезны.
В субботу днем Ларичев отправил жену в кино, достал магнитофон, тетрадь, ручки. Задернул шторы.
Клягин пришел в назначенный час. Он был при костюме и галстуке, выглядел торжественно и чуть неуверенно. Оглядел квартиру, попросил запереть дверь, поинтересовался слышимостью через стены.
А то, знаете, соседи услышатеще пятнадцать суток схлопочем.
Увидев магнитофон, Клягин заволновался:
Это зачем? Уберите!